двух бочках с черной икрой. В наших краях никогда осетров не водилось.
- Вы думаете, они ее откуда-то привезли? - спросила Элла. - Ведь в магазине ее не бывает?
- У нас в магазине крупа бывает, - сказал дед.
- Это, наверно, контрабандисты, - сказал Вениамин. - Они ее переправляют дальше. Ниточка, понимаете, от Каспийского моря к Ледовитому океану.
- Через горы без дороги икру волочить? Нет, тайна не в этом. А в том, что икра черная бывает, красная, а вот желтой не бывает. А я в мельнице и бочку с желтой видал.
- Бывает, - раздался голос от дверей. Там стоял Сеня. - Вы не рыбаки, не знаете. Это селедочная икра.
- Селедочная? - Старик задумался. - Конечно, глупая моя голова! Конечно, как я сразу не понял!
- Это Васька ловил, - сказал Сеня. - И мы ему иногда ловили. Все ребята. А Васька в озерах глушил и в речке.
- Селедка у нас крупная, - раздумывал дед, - больше метра, весьма крупная, другой такой нигде нет, эндемик. Я Джеральду Даррелу на остров Джерси об этом уже сообщал. Но чтобы селедочную икру собирать...
- И красить, - сказал мрачно Вениамин. - Вот зачем ему черная тушь в таких количествах.
- Точ-на! - возрадовался дед. - Селедочную икру красить и за осетровую выдавать. Вот это преступники! Их производство в мельнице тысячи рублей дохода дает! Недаром привидение там ошивалось, особенно если ему кассу компенсировать хочется.
Вернулся Андрюша, распаренный и усталый настолько, что провалились глаза. Бросил куртку на стул, напился воды.
- Ну как там? - спросила Элла. - Как Василий?
- Обойдется, - сказал Андрюша. - Травма у него в основном психическая. Он Эдуарда даже не узнал сначала. И говорить не может. Рычит и прячется под подушку.
- Андрюша, свет мой, - сказал дед жалобно, - устал ты небось ужасно?
- Есть немного, - ответил Андрюша, усаживаясь на скамью и вытягивая ноги.
- А вот надо снова на мельницу сходить. Надо.
- Нет, - сказал Андрюша, - не надо.
- Надо, Андрюша, - поддержал деда Вениамин.
- Может, не стоит? - вмешалась Элла. - Подождем милицию. Там преступники и медведи.
- Милицию не дождешься, - сказал дед, - потому что ее еще и не вызывали. Да и медведя сменить надо, неблагородно животное держать так долго на посту.
- Может, вы Эдуарда позовете?
- Какой из него помощник, - сказал дед, - он чужой.
- А Андрюша?
- Андрей - человек военный, - сказал дед, - строевой.
Андрей не был военным человеком, но доверие деда, выраженное в столь странной форме, почему-то польстило. Он молча поднялся.
24
Еще за километр до мельницы они увидели столб черного дыма.
- Ах ты, - крикнул дед, - там же медведь! Как бы чего не вышло!
Они в молчании добежали до края поляны.
Мельница горела, как аккуратно сложенная поленница дров, ровным свечным пламенем. Видно, за столетия древесина просохла и прокалилась - таких дров нарочно не сыщешь.
Они подбежали ближе - пламя отражалось в озере и на крыше кабины утонувшего грузовика. Неподалеку в траве, оскалившись, но не зло, а удивленно, лежал убитый Миша.
Дед не смотрел на мельницу, присел на корточки рядом со зверем.
- Как часовой, - сказал он, - до последней капли крови.
- Опоздали, - вздохнул Андрюша.
- Я виноват, - сказал дед. - Мне думать надо. Эта липовая икра больших денег стоит.
- Но Василий сидит в погребе, я сам видел, мы с Эдуардом Олеговичем недавно там были...
- Разве это так важно?
- Важно, - сказал Андрюша. - Настоящие привидения не стреляют. Никогда не поверю.
- Поверишь в привидение, в остальное уж легче, - сказал дед. - Закопать его надо. А то кто-нибудь захочет шкуру снять...
Пламя от мельницы смешивалось с солнечным светом, накладывалось на него, и было неправильно, что пожар происходит в середине дня, а над Мишкой вьются мухи.
- Надо бы кому-нибудь здесь остаться, - сказал Андрюша.
- И пулю в лоб? Да, пулю в лоб? - спросил дед, поглядел на медведя и добавил: - Может, и лучше бы мне, дураку, эту пулю.
Вдали, на краю леса, зло ревела медведица. Но не подходила.
25
Вениамину вроде бы полегчало. Ангелина прибежала с фермы, пыталась уговорить его поесть, но Веню тошнило, от еды он отказался. Дед Артем, когда они с Андрюшей, закопав медведя, без сил приплелись из леса, спрятался у себя дома, сказав, что больше ничего не хочет и лучше помрет. Зато прилетел Гришка, сидел на окне, смотрел на Веню и говорил ему латинские фразы. Веня переводил их слабым голосом, и ворон кивал, одобряя правильность перевода. Элла сказала:
- Гриша, может, хватит отвлекать Вениамина? Ему нужен покой.
- Он мне не мешает, - возразил Вениамин.
- Никогда, - сказал ворон.
Андрюша, еще в запале и на нервном взводе, вдруг вскочил, бросился к погребу, присел на корточки перед маленьким окошком.
- Василий, ты знаешь, что мельницу сожгли?
- Ууу, - сказал Василий в ответ. Он был в нервном шоке.
- Кто это сделал? - спросил Андрюша. - Лучше ответь сразу. Шуточки кончились. В деревне находится маньяк с ружьем.
Василий внимательно слушал, не перебивал, а потом вдруг ответил грубым словом и завыл снова. Больше Андрюше ничего добиться не удалось, но, когда он уходил домой, показалось, что вслед из погреба донесся смешок. Может быть, показалось.
А еще через час вернулся Эдуард Олегович, который на велосипеде укатил было в Красное, чтобы вызвать вертолет и милицию. Его встретили у околицы мальчишки и принесли за ним велосипед. Ему не повезло. Километрах в десяти от деревни, у моста со львами, он на повороте не удержался и упал в кювет. Переднее колесо отлетело - спицы наружу. Вот и тащил три часа обратно велосипед на себе.
- Понимаете, - сказал он, - велосипед не мой. Я не мог оставить его на дороге, где каждый может его похитить.
Эдуард Олегович был пропылен, волосы слиплись, косо приклеились к черепу. Он сидел у постели Вениамина, страшно расстроенный неудачей. Элле было жалко его.
- Вы поступили как настоящий медик.
- Я давал клятву Гиппократа. Другого морального пути у меня нету.
Эдуард Олегович поднялся, поманил Андрюшу на крыльцо. Там, понизив голос, сказал:
- Лично я, - усики его чуть шевелились под носом, как живые, - лично я не верю в местный фольклор. Но иногда начинаю сомневаться. Вороны говорят, медведи стреляют...
- О медведе не беспокойтесь, - горько сказал Андрюша. - Медведь погиб. Его застрелили.
- Как это случилось?
- Он мельницу защищал, а мы с дедом опоздали.
- Прискорбно. Они заметали следы. Преступники. Но кто они - вот главный вопрос. Завтра здесь будет милиция, и тогда Василий во всем сознается. Вы ведь тоже думаете, что он был не один?
- Думаю, - сказал Андрюша.
Над деревней опускался мирный вечер, коровы расходились по дворам, пастух оттянул кнутом, и хлопок показался Андрюше новым выстрелом. Солнце садилось в сизое с оранжевой оторочкой облако.
- Погода портится, - сказал Эдуард, проследив за взглядом Андрюши. Кстати, где ключи от погреба? Мой долг осмотреть его.
- У деда ключи, - сказал Андрюша. - Но я думаю, дед спит.
- Ну тогда я попозже, хотя меня не прельщает возможность вновь встретиться с этим бугаем.
Вернулись в дом. У Вени оказалась повышенная температура - тридцать семь и пять. Не очень большая, но все-таки... Эдуард решил сходить за аспирином, а Элла вызвалась его сопровождать - ей хотелось на свежий воздух. Облако, в которое село солнце, постепенно закрыло половину неба, поднялся ветер. Ангелина вдруг расплакалась и ушла из комнаты. Ей было жалко медведя.
- Здесь больше странностей, чем положено деревне, - заметил Вениамин. Весь день думаю об этом.
- Ноги гудят, - отозвался Андрюша. - Я слишком часто бегаю по лесу. По крайней мере двумя странностями с сегодняшнего дня меньше.
- Элла не зря говорит, что ты циник, - сказал Веня, морщась от боли. - Ты имеешь в виду мельницу и медведя?
- Да, прогресс цивилизации сильно бьет по сказкам. Сказку, как видно, можно эксплуатировать. В хороших ли, плохих целях, но эксплуатировать. Медведь стреляет из пушки, а из селедки делают осетровую икру. Главное, чтобы никто не удивлялся. Был бы дракон, сторожил бы колхозный амбар.
В комнате разливались голубые сумерки. Далеко-далеко раскатился гром, потом на мгновение комнату высветило зарницей.
- Свет зажечь? - спросил Андрюша.
- Не надо. А если это не сказка? - сказал Вениамин. - Если ей есть физическое объяснение?
- Что ты имеешь в виду? - спросил Андрюша.
Ему хотелось спать и не нравилось, как блестят глаза Вениамина. Ангелина звенела посудой - мыла ее на кухне.
- Марциальные воды, - сказал Вениамин. - Эти загадочные марциальные воды для императрицы.
- Которые были развенчаны коварным медиком Блюменквистом.
- Но если в восемнадцатом веке до Петербурга докатился слух, он должен был на чем-то основываться!
- Кто-то хотел выслужиться и сыграл на царицыном суеверии, - сказал Андрюша и задремал. Слова Вени достигали его сознания, но путались с дремой, с началом сна.
- А если этот источник существует? На верстовом столбе у пушки есть надпись: 'До Царицына ключа 9 верст'. Подумай, какие здесь бабочки, рыбы, ягоды, Гришка наконец! Разве бывают такие крупные вороны?
- И молоко, - откликнулась Ангелина из кухни, голос ее был далеким-далеким: Андрюша вновь бежал за грузовиком... - Есть ключ, приближался девичий голос. - В горах, в лесу. Никто туда не ходит: ход завалило, секунд-майор как сгинул, так и завалило. Откуда у нас в реке такая вода хорошая? Дед Артем говорит: санаторий надо ставить. Она же откуда-то течет? Живая вода, живая вода - в этом есть смысл?
