сам не предам его гласности. Могу поклясться, что речь идет о национальной безопасности, - если чему #8209;то и надо присваивать статус «совершенно секретно», то именно этому разговору. Вы можете дать мне слово?
- Почему мы должны держать это в секрете, господин президент?
- Потому что, если Холландер узнает об этом слишком рано, он найдет возможность нас обойти. Наши шансы будут гораздо выше, если мы сможем застать его врасплох.
- Если я правильно понимаю, нам потребуется согласие конгресса.
- Да. Я дам вам список лиц, с которыми я уже переговорил. Только с ними вы сможете обсуждать эту тему. Завтра утром я собираюсь устроить частную встречу лидеров обеих палат, и на ней мы все обсудим вместе, но перед этим я хочу поговорить с каждым из вас с глазу на глаз.
- Если так, то я не вижу причин отказываться, господин президент.
- Значит, вы даете мне слово?
- Даю. - Он слегка улыбнулся. - Оставляя в стороне вопрос, чего вообще стоит слово «политика».
- Ваше слово всегда кое #8209;чего стоило, Энди. Вы чертовски упорно боролись против меня, и вам не откажешь в искусстве закулисной борьбы, но я не помню, чтобы вы когда #8209;нибудь сознательно нарушали свои обещания.
Весь этот разговор отдавал излишней мелодраматичностью в духе президента Брюстера: при всей своей репутации прожженного политика он оставался на редкость старомодным в своих взглядах. Его представления о мужественности и честности относились к викторианской эпохе. Брюстер был джентльменом, а это выглядело очень странно в мире, где подобные качества считались ненужными или даже подозрительными.
Президент откинулся на спинку кресла:
- Думаю, мне не нужно делать вступительного слова и объяснять, почему крайне нежелательно, чтобы в этот четверг Уэнди Холландер вселился в Белый дом со всеми своими чемоданами. В этом пункте мы в вами согласны, не так ли?
- Целиком и полностью.
- Тогда я хотел бы заметить, что человек, который займет этот кабинет, должен быть введен в курс дела по многим очень важным административным и политическим вопросам, а на это уже не остается времени. Я приложил все свои усилия, чтобы ознакомить с работой Декстера Этриджа, но теперь его нет, и вместо него на нас свалился Уэнди Холландер. Вы на Холме уже не первый год; может быть, вы помните дебаты по поводу билля о преемственности власти, который обсуждался в шестьдесят шестом голу?
- Очень смутно.
- Тогда был поставлен вопрос, что мы должны делать, если в случае чрезвычайных обстоятельств, - например, в результате ядерной атаки и разрушения Вашингтона, - вся линия преемственности будет уничтожена. Говорилось, что надо создать какую #8209;то законодательную базу для военных, чтобы они могли временно осуществлять власть в стране в условиях чрезвычайной ситуации. Помните?
- Да. Это предложение не прошло, потому что никто не хотел принимать закон, который давал бы власть в руки генералам.
- Совершенно верно. Конгресс не захотел в письменном виде оформить то, что теоретически допускалось на словах. Главный аргумент был тот, что если такая ситуация когда #8209;нибудь возникнет, то генералы естественным образом выйдут на передний план и никакого письменного разрешения им не потребуется. Все с этим согласились, и билль не прошел. Но мысль, заложенная в основу законопроекта, была не такой уж глупой, Энди. Любой случай, когда страна лишается одновременно президента и вице #8209;президента, можно рассматривать как чрезвычайную ситуацию, потому что ни один из тех, кто стоит вслед за ними в списке преемников власти, не подготовлен к принятию президентского поста и не ознакомлен со сложными обязанностями главы государства, административной структурой, международными переговорами и тому подобными вещами. Приведу вам пример. Допустим, что хозяином этого кабинета стал Уэнди Холландер, - оставим на минуту вопрос о его политических взглядах, - и предположим, что пять часов спустя Египет, решив воспользоваться моментом, введет свои войска в Израиль. Холландер не только не будет знать о том, какие секретные переговоры мы все это время вели со странами Ближнего Востока, он вообще не будет иметь никакого понятия о механизме международной дипломатии и о том, какие военные шаги следует предпринимать в подобных обстоятельствах. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Да, сэр. Но то же самое относится к любому преемнику из списка.
- За исключением того, кто уже занимал президентское кресло раньше, - сказал Брюстер. - Кто знает все тонкости и нюансы.
Би слушал очень внимательно.
- Я говорю о человеке, который был избран президентом на предыдущий срок. Понятно, что в следующий четверг я буду подпадать под это определение. Конфликта с конституционным правилом об избрании более чем на два срока не будет, поскольку я не переизбирался на второй срок. Я делаю это предложение с учетом той угрозы, которую представляет для нас Уэнди Холландер, но мне кажется, что оно довольно здраво само по себе и его можно сделать постоянным правилом. Конечно, я не стану биться об заклад, что конгресс не пожелает все вернуть обратно, как только мы избавимся от Уэнди.
Кабинет президента был утеплен на время зимних холодов, и в спертом воздухе запах сигары Брюстера казался особенно тяжелым. Президент лезет напролом, подумал Би, но продолжал слушать, не делая никаких комментариев.
- Я попрошу конгресс внести поправку в закон о наследовании полномочий президента, которая позволит мне сохранять свой пост до того времени, пока его не займет Клифф Фэрли. Альтернативой этому является Уэнди Холландер - и я до глубины души уверен, что его президентства наша страна не переживет.
- Вы серьезно думаете, что вам удастся убедить в этом конгресс, господин президент?
- Я говорил с лидерами обеих партий в обеих палатах - большинство встали на мою сторону. Хочу вам напомнить, что практически каждый конгрессмен и каждый сенатор по своим политическим взглядам стоит левее Уэнди. А для многих из них это расстояние очень велико.
- Мне хотелось бы услышать, кто вам отказал и по каким причинам.
- Разумеется, я дам вам их имена. Я предоставлю вам полный список как тех, кто согласился, так и тех, кто отказался. Я сделаю это еще до того, как вы покинете этот кабинет. Но сейчас у меня нет времени разбирать с вами поименный список. Я надеюсь, что вы это понимаете, Энди.
У Би мелькнуло смутное подозрение, что президент сказал бы то же самое, даже если бы это не соответствовало истине, - как полицейский, который говорит преступнику, что его напарник уже дал показания. От Говарда Брюстера этого можно ожидать.
- Господин президент, предположим, что конгресс вас поддержит. Предположим, что на вашем пути не встанет Верховный суд и вы получите одобрение у всех, естественно, кроме Уэнди Холландера и его компании. Что тогда произойдет? Что вы станете делать дальше?
- Работать на своем посту так же, как работал последние четыре года.
- Я спрашиваю вас не об этом.
- Вы хотите знать, что я намерен делать с радикалами и расколом в обществе?
- Да.
- У меня нет для вас немедленного ответа, Энди. Эту проблему мы должны решать все вместе. Одно могу вам обещать - я никогда не сделаю того, что сделал бы Холландер.
- А что, по #8209;вашему, он сделал бы на вашем месте?
- Вы хотите сказать, что под тяжестью ответственности он станет более благоразумным?
- Возможно. Такие вещи случались.
- Энди, я поверю в это только тогда, когда вы принесете мне письменное свидетельство за личной подписью Уэнди. А иначе мы не можем рисковать.
Пепел на сигаре президента вырос уже на два дюйма. Брюстер аккуратно стряхнул его в пепельницу.
- Не разочаровывайте меня, Энди. Ваш голос все решает.
- Я всего лишь конгрессмен, господин президент.
