назад, что-то там было. Было, да и кануло. Теперь Сомов недолго поколдовал над новейшей протечкой и отправился назад, на главный инженерно-ремонтный пост.
Чужие транспорты отнюдь не расставлены на пути рейдера с добротной равномерностью. «Глубокому рейду регулярное начало не присуще...» – так любил говорить командор Вяликов. На протяжении двух месяцев «Бентесинко ди Майо» утюжил трассы аравийцев впустую. Затем уничтожил транспорт у Титана. Прошло всего трое суток и вновь наткнулся на «приз». Впрочем, находит тот, кто знает умеет искать и знает «рыбные места»... Таким «рыбным местом» на рейдерной флотилии считали Прометей и Пандору – два ближайших спутника Сатурна, две ледяные глыбы, никому не нужные и никому официально не принадлежащие. Но в самом начале войны аравийцы устроили на этих двух космических айсбергах компактные базы дозаправки, и теперь транспорты заглядывали сюда достаточно часто для патентованного «рыбного места».
Два спутника катились по своим орбитам на расстоянии почти что максимально возможного сближения – около 3500 километров. Наблюдатели «Бентесинко ди Майо» могли контролировать подходы к обоим небесным телам одновременно. А вот аравийцам никогда не хватало средств на порядочные приборы наблюдения...
Старшему корабельному инженеру в очередной раз не повезло: боевая тревога вновь пришлась на его законное время для сна. Господи, за что? Впрочем, спасибо, Господи, под конец глубокого рейда время тянется, как торжественная похоронная процессия, скупо отмеряя слезы по невидимому, но уважаемому покойнику; любому нарушению заведенного порядка двух миллиметров не хватает до большого государственного праздника.
...Рутинная работа...
Сомов бросил взгляд на комендорский экран... что там? О, почти родное. В худшем случае, двоюродное. Транспорт типа «Перваз – М», тихоход из тихоходов, земная сборка, единственная относительно новая серия производства самих «буйных». И то сказать, слизанная, кроме некоторых частностей, с женевских «Дельта-3». Колоссальный человековоз, производится Аравийской лигой почти исключительно с одной целью: вывозить демографические излишки с Земли...
Когда-то Сомов ремонтировал такого монстра на верфи русского сектора. Та же «Дельта-3», определенно. Только устройство пассажирских отсеков подчинено единственной цели: впихнуть вдвое больше пассажиров. Битком. Точно огурцы в банке. Больше похоже на вагон подземки, чем на космический корабль... Он даже спросил в ироническом тоне у капитана-аравийца: «Не понимаю... Они все что у вас там, стоят целый рейс?» И услышал флегматичный ответ: «Ну, все – не все...» – капитан равнодушно пожал плечами.
Лопес – новичку:
– Давай-ка, сержант, сегодня ты его попугаешь...
– Так точно, господин капитан-лейтенант.
«Дай человеку дело по душе, глядишь, даже дисциплинка прорежется...» – с ленцой размышлял Сомов.
Сейчас, наверное, кто-то на центральном посту готовился убалтывать «буйных», – скорее всего, старпом Торрес, она этим занимается чаще всего, – а старшим корабельный инженер, не спеша возился со своим хозяйством.
...Номер 5 – обратная связь: «К работе готов!»...
Нет, постой-ка! Нет, погоди-ка! Что это у него там такое?
...Номер 6 – обратная связь: «К работе готов!»...
– Хосе, можешь вывести «приз» мне на ремонтный экран?
– Витя, не время крутиться под ногами.
Сомов не колебался:
– Штатная ситуация «ноль», капитан-лейтенант Лопес.
– Белены объелся, Сомов? – это Машенька.
А Хосе, тем временем, ни слова не говоря, выдал изображение цели Виктору на экран. Флотский устав хранит сложную и плохо запоминающуюся расшифровку понятия «штатная ситуация „ноль“», а на внятном не-военном языке это означает смертельную опасность для всего корабля. Такими вещами не шутят. Один раз до смерти перепуганный Гойзенбант разбудил его воплями, мол, «ходовая пошла в разнос», «нулевая ситуация»... Потом оказалось: измерительная шкала одного из контрольных приборов сошла с ума и показала катастрофические цифры. Гойзенбант, конечно, ошибся, но был своим прямым непосредственным начальством обласкан, и чудовищно дорогим пятиминутным сеансом связи с любимой бабушкой награжден.
...Так. Кургузые обводы транспорта показались Сомову чем-то вроде голограммы однокашника. Так. Он не ошибся. Длинноват старина «Перваз». Вместо двенадцати положенных по серийной конструкции пассажирских секций Виктор насчитал целых пятнадцать. Лишние... пятая, восьмая и одиннадцатая. Так. Какие-то на них надстроечки, странным образом похожие по расположению своему на внешнее оборудование артиллерийских комплексов.
– Хосе! Дай мне прямую связь с Вяликовым.
У самого Виктора в подобной ситуации приоритет был несравненно ниже комендорского. Его бы соединили не с капитаном, а со старпомом или с дежурным офицером. А драгоценные секундочки уходили, уходили...
Лопес соединил его с Вяликовым. Старший корабельный инженер не стал тратить время на вводные слова:
– Господин командор, это не транспорт. Это корабль-ловушка. У него прямо в корпус встроены три замаскированных арткомплекса.
Вяликов размышлял три или четыре секунды. Потом отдал команду:
– Лопес, огонь!
И второму начальнику второго артвзвода:
– Медынцев, огонь!
Старший комендор принялся раздавать имеющиеся у него средства в добрые руки:
– Лейтенент Пряхина! Сектора с первого по третий. Беглый огонь!
– Есть первый-третий беглый огонь!
– Старшина Марков! Сектора седьмой-девятый. Беглый огонь!
– Есть седьмой-девятый... ооо...
Старшина Марков со стоном блеванул прямо на приборную доску. Тут Сомов почувствовал, как его собственная, родная диафрагма прыгнула под самое горло, и закашлялся. Его тоже чуть не вывернуло наизнанку. Пряхина, матерно ругаясь, уже выплясывала пальчиками по клавишам.
Как видно, Вяликов заложил крутой маневр, уклоняясь от ближнего боя. Два стандартных арткомплекса «Бентесинко ди Майо» на малой дистанции с треском проигрывали трем – примерно таким же по мощи – на корабле-ловушке.
В дебюте аравийцев «сделали» Лопес и Машенька. И еще, наверное, Медынцев или кто-то из его ребят. С первых же залпов они дважды поразили чужака противокорабельными ракетами и разок достали из импульсного излучателя. На экране этого не было видно, лишь единожды Сомов увидел блестящий кружочек, закрывшего носовую надстройку чужака, – словно пламя отразилось на серебряной глади старинной монетки...
Ловушке положено было атаковать, бить, преследовать «Бентесинко ди Майо», но получилось иначе. Видимо, неудачное начало отбило охоту к драке. Корабль «буйных» увеличил ход и, наконец, начал отвечать огнем. Но дистанция между ним и «Бентесинко ди Майо» постепенно... увеличивалась: ни те, ни другие не искали боя насмерть... Дело ограничилось пальбой издалека. Пока рейдер и его противник не разошлись окончательно, комендоры могли продолжать артиллерийскую дуэль еще минут десять, а то и все пятнадцать.
Ночичок пришел в себя и принялся за дело.
Лопес повернулся к Машеньке:
