Убить миротворца

было».

28 января 2126 года Женевская Федерация официально признала Независимое государство Терра. Федерации не собиралась лишиться актиния.

Глава 5 Любитель сладкого

*** января 2126 года.

Московский риджн, Центральный дистрикт.

Дмитрий Сомов, 33 года и директор Лопес, 50 лет.

Ксенофоб ли директор Лопес?

...Сначала у Сомова не было никаких зацепок. Кафе как кафе. Лопес как Лопес. Смотрит микроинфоскон, юмористическую программу, судя по смешкам... Отрывается только во время перемены блюд. Обычный человек. Спиртного не стал заказывать.

Да что на него смотреть? Лет пятьдесят пять, легкая полнота, залысины, лицо такое... живенькое. В офисе его считают как минимум неглупым администратором. Как минимум. Сколько ни сверли его глазами, новой информации не добавится.

Ксенофоб он или нет?

Настоящий ксенофоб – да, это очень плохо. Подлежит моментальному искоренению, да и просто некрасиво, отвратительно чисто по-человечески, помимо всяких законов. Но ксенофоб ли директор Лопес? Сомову ужасно не хотелось обвинять незнакомого человека в столь страшном грехе безо всякого основания.

Два дня назад к Сомову подходил авторитетный консортир из «Черной звезды» Ксавье Тарро. Без лишних предисловий он сразу же перешел к делу:

– Господин Сомов, хотите ли вы присоединиться к организации, которую я представляю?

О! Еще бы он не знал! Полжизни Дмитрий мечтал вступить в мощную консорцию, да и кто из нормальных людей не мечтает об этом! Консорции создаются, чтобы совместными усилиями продвигаться наверх. Деньги, связи, информация, любые ценные качества каждого консортира используются на благо всех. Консорция – не та организация, которая может быть официально зарегистрирована. Консортиры не ограничивают себя в выборе методов борьбы за власть. Если один попался на какой-нибудь уголовщине, например, на нелегальном сборе информации или физическом воздействии, вся консорция вытаскивает его, но никогда не открывает перед дознавателями своей роли. Впрочем, люди власти отлично знают о существовании консорций, поскольку сами чаще всего бывали подняты к административным вершинам их усилиями. На деятельность консорций смотрят сквозь пальцы. И никто, пребывая в здравом уме и твердой памяти, в одиночку не встанет на пути у консортиров. Просто надо выбрать организацию посильнее и постараться заинтересовать ее...

– Да.

– С вами должны были обговорить условия. В свою очередь, я уполномочен подтвердить: мы рады будем видеть вас в нашем сообществе. Вопрос решиться в течение недели после того, как вы... покажете свою исполнительность. Надеюсь, мы понимаем друг друга.

– Да.

...И все же, ксенофоб ли директор Лопес?

Вот он сидит, жует, смотрит улыбается... Как это определить по одному внешнему виду?!

Но потом Лопесу принесли десерт, и у Дмитрия появилась маленькая зацепка. Впрочем, не такая уж маленькая. Разумеется, ничего личного. Просто некоторые вещи надо видеть в свете социальной ответственности. Например, потребление. Что ему принесли? Кусок макового торта с ликерной пропиткой и коктейль с кусочками настоящих тропических фруктов и настоящими взбитыми сливками. Сомов прекрасно помнил меню. Двадцать евродолларов за торт и двадцать пять за коктейль! Это безответственно. Разумеется, кое-кто может себе позволить такую роскошь, в то время как менеджеры среднего звена просто не имеют лишних денег. Не существует никаких запретов на подобного рода траты. Формально – все в рамка закона и приличий. Но разве так можно! Ведь это немолодой уже человек, естественно, он должен заботиться о своем здоровье, поддерживать себя в форме. Спорт ему нужен, а не взбитые сливки! И он обязан показывать пример сотрудникам низших звеньев, а вместо этого – постыдно распустил себя. На виду у всего учреждения обжирается сладостями, не чувствуя никаких угрызений совести. Судя по его довольному виду, понятие «стыд» улетучилось из его головы очень давно.

Как там говорил Падма? «Образ мыслей»... У человека, способного на такие фокусы, должна быть неустойчивая психика. Он явно не может удержаться перед соблазнами материальных наслаждений. Теперь все становится на свои места. Конечно, привыкнув потакать себе во всем, нетрудно потерять правильное видение социальной ответственности. И образ мыслей самым естественным образом подчинится вседозволенности. А вседозволенность, по сути, и есть безответственность. Не зря им заинтересовались. Не зря видят в нем ксенофоба. Индивид, бесстыдно жрущий торты на виду у всех, – готовый ксенофоб. Такие люди – заноза в теле нашего общества. И нормальный человек обязан помочь тем, кто вытаскивает подобные занозы.

Дмитрий бросил на Лопеса взгляд, полный гневного презрения, расплатился и вышел. Теперь он знал, как поступить. Стоит только овладеть сутью дела, и сразу становится светлее... Ксенофоб ли директор Лопес? Можно уверенно сказать: да!

Глава 6 Каждому – свое

30 января 2126 года.

Московский риджн, Чеховский дистрикт.

Виктор Сомов, 30 лет, и Дмитрий Сомов, 33 года.

–...Извини меня. Напрасно я тебя обозвал.

– Ничего-о...

– Так ты, брат, зла на меня не дежишь?

– Не-ет...

Виктор присмотрелся к двойнику. Тот был какой-то вялый, ко всему безразличный, странно тянул слова, сидел, сгорбившись и... о! глаза!

– Ты что это, наркоту потребляешь? А?

– Да-а...

Виктор присвистнул.

На Терре-2 с наркоманами обходились круто: за единичный факт хранения любого наркотика из спецреестра полагалось два года каторги, за хранение – три, а за производство и распространение – четыре. Если деятель попадался во второй раз, ему грозило лишение гражданства и принудительная высылка за пределы планетоида. Без особых шансов на возвращение. Принимали «выселенцев» исключительно на территории Женевской федерации: ничего не поделаешь, по статусу патрона подмандатной территории – обязаны принимать... Им живо находили «общественные работы» в самом грязном, вонючем и безнадежном месте. Никакой профилактики терранцы не признавали. Свербит – держись, не выходит – отчаливай. Впрочем, терранский закон считался в русском мире относительно милосердным. Конечно, это не Русская Венера, где травкой баловались чуть ли не с младенческого возраста, а невинные героиновые радости приравнивалось к мелкому хулиганству. Но и не Русская Европа. Там в конце любой наркостатьи уголовного кодекса стояло словосочетание «смертная казнь». И тоже – никакой профилактики... Русский мир вообще славился как почва для экстремалий: здесь самое чудовищное рабство на терранских рудниках, здесь самая пьянящая свобода в общинах анархистов, здесь железный порядок на Европе и здесь же гениально-сумасшедшие идеи по поводу переустройства Внеземелья, рожденные в Имперском институте стратегических исследований... Как будто народу, медленно растекавшемуся по космосу, свыше установлено было жалование за внутренний непокой.

Впрочем, тут иные порядки.

– Витя-а... Ты, наверное, хочешь спроси-ить, зачем я-а... Нам поло-ожено-о...

– Какого рожна вам в дури понадобилось?

– О-ой... Ну-удный... Надое-эда-а... Созна-ание расширя-аем...