Полутораглазый стрелец (сборник)

Скорбь свою не в силах превозмочь,
И сегодня я уже не верю,
Вправду ль ты венчалась в эту ночь.

Кто-то, перстня растеряв каменья,
Горестно оплакивал его.
Сирый и достойный сожаленья,
День был не похож на торжество.

Торопливо вышел я из храма,
Но куда? Отяжелел мой взор.
Ветер выл на улице упрямо,
Злобный дождь хлестал меня в упор.

В бурку я закутался плотнее,
Мысль одна терзала сердце мне…
Вдруг — твой дом. Бессильно цепенея,
Тут же прислонился я к стене.

Так стоял я долго. Надо мною
Черных тополей шуршала мгла,
Шелестела сумрачной листвою,
Крыльями взлетевшего орла.

Но о чем шептались ветви в небе,
Нам обоим, Мэри, невдомек;
Знаю лишь: не мне сужденный жребий
Уносился с ветром, как поток.

О, скажи: навеки неужели
Радость озаренья отошла?
Все ль мои мечты отшелестели
Крыльями взлетевшего орла?

Почему на небо так глядел я,
Словно свет зари мне мог помочь?
Почему «Могильщика» запел я?
Кто мою услышал «Я и ночь»?

В сердце, чуждом людям, чуждом миру,
Частый дождь усиливал тоску,
И заплакал я, подобно Лиру,
Брошенному всеми старику.

«Белый пеликан»*

На Мадатов остров странный
Ворон, видно, полетит.
Ночь огнями ресторана
Плот и берег осветит.

Так и вся зима проходит,
Как виденье, как кошмар;
Так, чтоб нас развлечь, заводит
Песню пьяный сазандар.

Чтобы слышал я, как прадед,
Ржавый звук Саят-Новы,
Пусть павлинами осядет
Снег на стены и на рвы,

Колыбельной сердца рану
Исцелит Саак хромой:
Предоставь же Пиросману
Сокрушаться день-деньской.

Чтоб зима прошла скорее,
Как виденье, как кошмар,
Чтобы, душу песней грея,
Развлекал нас сазандар.

Сколько мы ночей бессонных
Провели, мечта моя!
Сколько непроизнесенных
Тостов предвкушаю я!