– Собака? Весьма подходящее сравнение. Дворняжка, впрочем, еще уместнее.
– Скажи спасибо, что я не поднимал лапу на твою мебель.
– Как отвратительно!
– Рад, что ты так думаешь.
– Могу ли я на время прервать вашу перепалку? – спросил Шекспир, подходя к ним вместе с графом.
– Ротвелл, – тотчас начал граф, задумчиво нахмурив лоб, – вы любите охотиться?
– Да, когда появляется возможность.
– Ну тогда почему бы вам не приехать в Оксфордшир? Я остановился в доме моего дяди, сэра Уильяма Кноллиса. Мы с вами поохотимся и выясним наши разногласия. Времена меняются, и даже враги становятся союзниками. Король Джеймс непременно захочет узнать, кто первым встал на его сторону.
Лицо Дрейка окаменело.
– Королю Шотландии придется дождаться смерти королевы, прежде чем он будет провозглашен преемником. Елизавета никогда не согласится на такое, пока жива.
– Елизавета – недалекая старуха, дряхлая и душой и телом.
– Боже милостивый! Как вы осмеливаетесь бесчестить ее? – Дрейк угрожающе шагнул вперед, но Розалинда загородила ему путь. – Вы недостойны целовать даже подол ее платья.
Эссекс побагровел, и в глазах его вспыхнул тот дикий огонь, который спалил его политическую карьеру при дворе.
– Вы осмелились оскорбить пэра Англии, господин Ротвелл. Королева по-прежнему меня любит. Я расскажу ей о вашем неуважении.
Дрейк обуздал свой гнев и мягко коснулся руки Розалинды, давая ей понять, что справился с собой. С сомнением посмотрев на графа, он ответил:
– У вас на шее петля, Эссекс. Я вижу ее так же ясно, как вас, стоящего сейчас передо мной.
Эссекс, сверкнув глазами, заметно помрачнел.
– Милорд, благодарю, что почтили своим присутствием мой вечер, – тотчас произнесла Розалинда, заполняя неловкую паузу.
Эссекс взмахнул рукой, словно отметая разногласия, и склонился перед хозяйкой в изящном поклоне. Потом, повернувшись к Шекспиру, сказал:
– Мы еще не закончили разговор, господин Шекспир.
Уилл кивнул головой в знак согласия. Однако едва Эссекс удалился, Дрейк повернулся к драматургу:
– Господин Шекспир, вы многим рискуете, беседуя с этим человеком.
– К сожалению, выбирать не приходится, господин Ротвелл. Но благодарю вас за доброе предупреждение.
– Эта доброта, возможно, спасет от виселицы и вас. – Дрейк сдержанно кивнул и стал подниматься по лестнице.
Глядя ему вслед, Розалинда вспомнила предложение леди Блант порыться в прошлом Дрейка, дабы отыскать какую-нибудь тайну. И вновь ее поразило его знание тонкостей придворной политики.
– Пойдемте, Уилл, я провожу вас в вашу спальню, – спохватившись, обратилась она к Шекспиру.
– Я так мечтаю выспаться, что буду очень рад, если одна часть спальни расположена на вашей половине, а другая – на половине Дрейка, – ответил писатель с веселой усмешкой.
Где-то около часа ночи Розалинда проснулась в холодном поту и тут же попыталась осмыслить свой сон. Еще никогда в жизни она не была столь встревожена.
Так называемый кошмар имел место в Торнбери-Хаусе. С Торнбери-Хауса начинались все ее сны. Но на сей раз она покидала дом – села в карету и уехала, даже не обернувшись. Печали не было; напротив, она испытывала какое-то странное чувство свободы, какую-то невероятную убежденность в том, что она отправляется туда, где ей будет лучше. Но уже по дороге к неизвестной лучшей жизни у кареты сломалось колесо, и путешествие ее прервалось. К счастью, мимо проезжал Дрейк на прекрасном жеребце. Он не язвил и не насмехался, а просто спешился и начал чинить колесо. Потом он потянул ее за руку в маленький домик у дороги. Уложил ее у камина, начал раздевать и…
Розалинда вздрогнула. Детали сна были смутными. Она лишь знала, что тела их слились воедино. Он зажег в ней огонь, который невозможно погасить ни разумом, ни сентенциями о приличиях. Сгорая от страсти, она поняла, что в одиночку ей не справиться.
Она проснулась, задыхаясь и испытывая томление, охваченная первобытным желанием. Она и не представляла, что способна на такое. Может, именно этого плотского удовлетворения она и искала всю свою жизнь? Может, она спутала обыкновенную похоть с более приемлемым стремлением к творческому удовлетворению? Неужели возможно, чтобы только одно это желание и имело значение, – всепоглощающее желание совокупления? Какая страшная перспектива! Но если так, если чувственное пробуждение неизбежно, то почему ей приснился именно Дрейк? Неужели нельзя было увидеть во сне кого-нибудь другого, того, кто не в состоянии так кардинально изменить всю ее тщательно спланированную жизнь.
Страшась ответа, она откинула влажные волосы со лба. Тут она вспомнила еще кое-какие детали сна: она мучилась угрызениями совести, когда Дрейк остановился починить ее карету, хотя никак не могла понять, откуда это чувство вины.
Зевнув, она выбралась из постели. Яркий лунный свет освещал ей дорогу, когда ноги сами понесли ее к туалету.
