Повисла выразительная пауза. Ник лихорадочно соображал, что бы еще сказать. Сделав неопределенный жест в сторону дивана, он сел на краешек и посмотрел на нее снизу вверх. Она продолжала стоять.
Постаравшись придать голосу самые умиротворяющие интонации, Ник почти взмолился:
— Алекс, ну присядь на минутку! Я хотел кое-что…
По-прежнему враждебно глядя на него, будто каждую минуту ожидая нападения, Алекс пожала плечами и плюхнулась в другой угол дивана. Изобразив подобие светской улыбки, она с ужасом ждала, что он скажет, и боялась это услышать.
Ник решил, что ему уже нечего терять, и заговорил:
— Я хотел кое о чем тебя спросить.
В его глазах была мольба, но Алекс ничего не замечала. Внутри у нее все похолодело. В ушах звенело, она уже слышала его голос, произносящий ужасные, невыносимые слова… Она прекрасно знала, что он собирается сказать, предчувствовала это всеми фибрами души, и ничто не могло успокоить или разубедить ее.
А Ник, В свою очередь, был уверен, что должен во что бы то ни стало использовать этот единственный шанс. Еще немного — и она навеки ускользнет от него в мир дорогих машин и престижных ресторанов. И все же он колебался: по большому счету задача казалась ему почти невыполнимой. Он будто заглянул в лицо судьбе, и теперь будущее — его и Алекс — было у него в руках. Он сделал глубокий вдох и выпалил:
— Алекс, я хотел спросить… какие у тебя планы на сегодня?
Она едва могла поверить своим ушам. Ей казалось, топор палача уже занесен над ней, вот-вот придет конец ее мечтам и разобьется сердце, и вдруг такое! Никаких ужасных откровений, никаких многозначительных вопросов о будущем… Просто тривиальная проходная фраза! Сраженная наповал столь полным отсутствием воображения, Алекс уставилась на Ника в глубоком разочаровании. Уже наловчившись говорить сквозь зубы, чтобы не дрожал подбородок, она ответила:
— Ричард возвращается сегодня днем. Я обещала его встретить.
Теперь Ник почувствовал холод в груди. Он понял, что все пропало, но не мог объяснить себе, как это произошло. И почему она смотрит на него так горько и обиженно? Конечно, Ник знал: Ричард рано или поздно вернется, но он надеялся, что теперь Алекс прозреет и откажется от золотого дождя, предпочтя рай в шалаше. Но вот иллюзии рассеялись. Он мрачно посмотрел на свои босые ноги и протянул:
— А-а-а…
Удивленная его реакцией, Алекс одновременно почувствовала облегчение. Нет, топор еще не упал. Во всяком случае — пока.
— Ну ладно, я пойду. Я обещал Саймону, что вернусь к одиннадцати.
Он сказал это как бы между прочим, не подозревая, какое воздействие окажут на Алекс его слова. Ее губы снова сложились в саркастическую улыбку. За это утро она здорово научилась прятать свои чувства под маской холодной вежливости.
— И мы не будем заставлять его ждать, не так ли?
Не заметить в этой бочке меда хорошую ложку дегтя было невозможно, однако Ник предпочел прикинуться дурачком и никак не отреагировал. В конце концов, мужчины зачастую не очень-то чувствительны к нюансам. Тем более еще не решены практические вопросы. Он бросил взгляд на часы. Если отвести на душ пять минут, у них еще останется достаточно времени для серьезного разговора. Есть шанс, что Алекс выскажется откровенно и успокоится.
— Я заскочу на минутку в душ. Ты пока можешь выпить кофе. Съешь что-нибудь. А потом мы решим, что нам делать.
Невозможные мечты снова наполнили ее сердце — увы, только для того, чтобы быть разбитыми его следующей фразой:
— Например, было бы здорово вместе пообедать или что-нибудь в этом духе.
Что-нибудь в этом духе. Например, длинное объяснение по поводу того, что она чудесная девушка и очень ему нравится, но все это было ошибкой, и теперь он знает, ему нужно другое… Алекс представляла себе эту картину: Ник с каменным выражением лица, а напротив она, в бессильных попытках перевести все в шутку, якобы это всего-навсего забавное недоразумение. Немного похоже на ее отношения с Ричардом, с той разницей, что там по крайней мере все было предсказуемо. Хотя и невыносимо скучно.
Ник расценил ее застывшую улыбку как своего рода согласие. Алекс исподлобья наблюдала, как он вышел из комнаты и скрылся в ванной, оставив дверь открытой. Это показалось ей странным. Бессознательно отведя взгляд от теперь уже запретного зрелища, Алекс переждала несколько минут, пока не зашумела вода. Тогда она вскочила и принялась за поиски. Долго искать не пришлось: то, что ей было нужно, лежало прямо на письменном столе.
Да, так будет лучше всего. Но надо подобрать верные слова. Алекс наморщила лоб. При этом еще приходилось прислушиваться к шуму из ванной комнаты. Один за другим испорченные листы бумаги отправлялись в сумку. К счастью, Ник отнесся к процедуре омовения со всей серьезностью — без сомнения, хотел тщательно смыть следы преступления перед рандеву с Саймоном. Острое чувство горечи неожиданно подсказало ей подходящие слова.
«Милый Ник»… На секунду Алекс задумалась, потом зачеркнула «милый». Конечно, в этом была восхитительная нотка иронии, но все же лучше без лишних нежностей. «Мой дорогой Ник»… Нет, это звучит по-матерински, а уж эту роль она не собирается на себя брать, каковы бы ни были его проблемы. Главное — выдержать нейтральный тон. Еще не хватало, чтобы он понял, как сильно ее задел. Она хотела, чтобы в письме сквозила снисходительность опытной женщины. Ну, еще можно приправить это легким оттенком осуждения и подлить немного яду для самоутверждения. В конце концов, им придется видеться, а Саймон заметит малейшую неловкость быстрее, чем она успеет глазом моргнуть. Лучше всего притвориться, будто ничего не произошло. Пусть думает, что она приняла все за чистую монету. А главное, она желает ему добра. Это маленькое приключение интересовало ее лишь постольку, поскольку служило картинкой нравов конца двадцатого века. Вот так. Удар рассчитан мастерски — ниже пояса, как раз по самолюбию.
Записка вышла на славу — в меру едкая, непринужденная, но без дерзостей. Отделанная тончайшим кружевом сарказма, она была просто бесподобна.
«Дорогой Ник!
Огромное спасибо за восхитительный вечер. Я всегда рада поболтать с тобой за стаканом-другим- третьим вина (особенно моего любимого шампанского). Очень предусмотрительно с твоей стороны…»
Удачный штрих — дать ему понять, что она разгадала его тактику и при этом сохранила чувство юмора.
«…Прости, что убежала не попрощавшись. Я вдруг вспомнила, что Ричард собирался прилететь другим рейсом, пораньше. Хочется успеть встретить его в аэропорту…»
На самом деле Алекс и не думала ехать в аэропорт. Ричард всегда звонил ей по дороге домой из машины, заботливо предоставленной его торговым агентом. Обычно ей как раз хватало времени, чтобы натянуть что-нибудь понаряднее и примчаться в очередной ресторан. Она могла по пальцам пересчитать вечера, когда они ужинали вдвоем. Вечно были какие-то клиенты, которых он должен был занимать. Но это осталось за кадром, и записка выглядела замечательно, словно ее написала этакая преданная подружка, которая не позволит маленькому недоразумению вроде вчерашнего вечера разрушить ее отношения с постоянным партнером.
«…Желаю вам с Саймоном удачного дня. Поцелуй его от меня».
И от себя тоже. Неожиданно у Алекс комок подкатил к горлу. Она сердито вытерла глаза. Надо взять себя в руки и уйти с достоинством. Потом можно рыдать сколько угодно, а к тому времени, как она снова увидит Ника, все забудется. Правда, она и сама понимала, что это похоже на самообман.
Алекс размашисто подписалась, решив ограничиться поцелуями для Саймона. Ник получит их в другом месте — например, в темной лаборатории, где они с Саймоном будут работать над своими очередными шедеврами. Шум воды все еще доносился из ванной комнаты, когда Алекс надела пальто и перекинула сумку через плечо. Бросив прощальный взгляд на постель, она резко развернулась и вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Только выйдя из лифта, она снова свободно вздохнула. На этот раз ей было наплевать, что о ней подумают. Она прошла мимо портье, плотно сжав губы, чтобы не расплакаться.
