Заря только еще занималась на утреннем небе. В приоткрытое окно спальни пробивался свежий ветерок. Звонко перекликались на ветвях яблони первые ранние пташки.
Что ж, время у Одри еще есть. Она вполне успеет вернуться к себе, чтобы не доводить до крайности свою тетушку, а то ее, чего доброго, еще хватит удар.
Одри тихонько поцеловала плечо Чарли и выскользнула из постели.
Чарли что-то промычал сквозь сон, повернулся, а затем раскрыл глаза и вяло спросил:
– Что, уже пора вставать? А я думал, что мы еще немного поваляемся.
Голос Чарли, слегка охрипший от сна, показался Одри удивительно чувственным, возбуждающим, зовущим. Ей было непросто устоять и не улечься назад в постель, но она устояла, более того, нашла в себе силы накинуть халат.
– Ты можешь еще поспать, Чарли, – сказала она. – А я пойду, чтобы тетушка Айви не обнаружила меня здесь. Не хочу ее расстраивать.
Объяснение Одри оказалось таким деловитым и в то же время забавным, что Чарли невольно хмыкнул. Потом спохватился, стер со своего лица улыбку и виновато сказал:
– Прости, Одри. Я об этом как-то не подумал. Она легонько поцеловала его в губы и успокоила:
– Ничего. Совсем скоро мы поженимся, и нам не придется больше таиться от тетушки Айви.
– Я люблю тебя, Одри, – восхищенно прошептал Чарли.
Она ответила, радостно вздохнув:
– И я люблю тебя, Чарли. Извини, но я очень рада, что тебя подстрелили тогда и ты приехал на нашу ферму…
Еще не договорив, Одри поняла, что говорит нечто невообразимое, и испугалась, что Чарли обидится, но он только весело рассмеялся в ответ.
– Ах, Одри! – воскликнул он, приподнимаясь на постели. – Не понимаю, как я прежде мог жить без тебя!
Он откинул покрывало и встал перед Одри во всей своей красе, и она широко раскрыла глаза, любуясь его стройным сильным телом. Как жаль все-таки, что уже наступило утро!
– И я не понимаю, как могла жить без тебя, Чарли.
– Господи, Одри, – сказал он, натягивая брюки. – Сколько же в тебе доброты. На дюжину людей ее хватило бы!
Шутит он или нет? Одри оторвала глаза от статной фигуры Чарли и посмотрела ему в глаза. Нет, кажется, он говорит правду. Значит, это настоящий комплимент.
– Ты правда так считаешь? – на всякий случай переспросила Одри.
Чарли запрыгал на одной ноге, пытаясь другой ногой попасть в брючину.
– Ну разумеется, Одри, разумеется! Одри прикусила нижнюю губку и сказала:
– Ничего подобного мне раньше и в голову не приходило.
– Доброта и смелость, Одри. И отвага. Вот чем вы с тетушкой Айви отличаетесь от большинства людей. Вдвоем в этой пустыне, где под каждым кактусом притаились бандиты и индейцы, в ста милях от ближайшего большого города – а вам все нипочем! Знай растите себе бобы и пшеницу, лечите людей, выхаживаете животных, ну и так далее. И это две слабые женщины! Нет, Одри, ты самая добрая, смелая, отважная и умелая женщина на всем белом свете!
– Но… – Одри нахмурилась, брови ее сошлись к переносице. – Но все, о чем ты говоришь, несвойственно настоящим леди. Значит, я не леди, так получается?
– Леди? Ты опять про леди? – в свою очередь нахмурился Чарли. – Прекрати немедленно! Я и слышать ничего не хочу о каких-то леди.
– Не хочешь, значит?
Чарли справился со штанинами и теперь затягивал пояс.
– Нет, – ответил он. – Не хочу.
– Ты… настоящий джентльмен, и ты не хочешь, чтобы твоей женой была настоящая леди?
Чарли так яростно фыркнул, так гневно раздул ноздри, что Одри и не рада уже была, что завела этот разговор. Потом Чарли подбоченился и сердито заговорил, глядя прямо в глаза Одри:
– Запомните, мисс Адриенна Хьюлетт: мне никогда не нравились набитые всякой дурью идиотки. Единственная женщина, на которой я хотел бы жениться, – это ты. И вовсе не нужно для этого строить из себя леди. Да и кому нужна “настоящая”, как ты выражаешься, леди в этих суровых краях? По-моему, на этих леди здесь еще меньше спроса, чем на фальшивые доллары. Ты, – он ткнул пальцем в сторону Одри, – вот кто мне нужен. Красивая, добрая и умелая. И работящая, в отличие от этих жеманниц, которые называются “леди”!
Чарли выдохся, опал, как сдувшийся воздушный шарик, и совсем тихо добавил:
– Да и я никакой не джентльмен, чтоб ты знала.
Одри давно пора было уходить, но она задержалась еще ненадолго. Страстный тон, которым говорил с нею Чарли, удивил ее, но еще больше поразил Одри смысл сказанного. Слова Чарли легли на ее сердце, словно бальзам на рану.
– Спасибо тебе, Чарли, – сказала Одри. Оставались непроясненными еще две вещи, и об одной из них она решила спросить, не откладывая: – Скажи, а ты научишь меня когда-нибудь, как нужно сушить цветы?
