– А почему ждут? Они ведь ждут, пока корпус Пастора покончит с армией, прикрывающей пустырь с улицы Марии. Только после этого они пойдут в атаку. Я это сразу понял, когда увидел, что они не нападают одновременно. Нам повезло! Они составили точно такой же план сражения, как мы: хотели вытеснить половину нашего войска на улицу Марии (это поручено Пастору), а оставшуюся половину атаковать потом сразу с двух сторон: Фери Ач ударил бы спереди, а Пастор – с тыла. Но теперь им придется облизнуться! Пошли!
И Бока стал спускаться с крыши.
– Куда ты?
– Идем, идем. Тут смотреть нечего: они все равно не тронутся с места. Скорей на помощь армии улицы Марии!
Армия улицы Марии отлично делала свое дело. Рассеявшиеся бойцы ее беспорядочно бегали между тутовыми деревьями, у лесопилки, для пущего правдоподобия восклицая:
– Ой! Ой!
– Нам крышка!
– Все пропало!
Краснорубашечники с криком их преследовали. Бока следил теперь только, попадется ли враг в ловушку. Вдруг наши у лесопилки исчезли. Половина скрылась в каретном сарае, половина – в сторожке.
– За ними! Лови их! – подал команду Пастор. И краснорубашечники кинулись за ними, в обход лесопилки.
– Труби! – закричал Бока.
Маленькая труба звонко протрубила сигнал к началу бомбардировки. Тонкие детские голоса с трех первых фортов ответили ей торжествующими кликами. В ту же минуту послышались глухие удары: в неприятеля полетели песочные бомбы. Раскрасневшийся Бока весь дрожал от возбуждения.
– Адъютант! – крикнул он.
– Я!
– Лети к шанцу и скажи, чтоб подождали. Пускай подождут! Начинать только после сигнала атаки. И форты улицы Пала тоже пусть ждут!
Бока еще не договорил, как адъютант уже бросился исполнять приказание. У сторожки он лег на живот и под прикрытием земляного вала, ползком, чтобы не увидел неподвижно стоявший у ворот неприятель, пробрался к шанцу. Шепотом передав приказ крайнему во рву, он так же ползком возвратился к генералу.
– Все в порядке, – доложил он.
Крики за лесопилкой слились в сплошной рев. Краснорубашечники решили уже, что победили. Но три форта палили вовсю, и это мешало нападающим взять штабеля приступом. На крайнем – славном третьем – форте, скинув куртку, в одной рубашке, как лев, сражался Барабаш. Он только и делал, что прицеливался и швырял бомбы в Пастора-старшего. Мягкие песочные бомбы одна за другой шмякались в черноволосую голову Пастора, и каждую Барабаш сопровождал восклицанием:
– На-ка, дружок!
Пастор яростно отплевывался от залеплявшего ему рот и глаза рыхлого песка.
– Погоди, я до тебя доберусь! – злобно завопил он.
– Попробуй доберись! – отвечал Барабаш, снова прицелившись и метнув бомбу.
Раз! И у краснорубашечника снова оказался полон рот песка. Форты разразились неистовым «ура».
– Покушай песочку! – крикнул разгоряченный Барабаш и обеими руками метнул в Пастора сразу две бомбы.
Не заставили себя ждать и две другие. Угловой форт работал на славу. А пехота сидела притаившись в каретном сарае и сторожке, ожидая приказа. Краснорубашечники были уже у фортов и лезли напролом.
– На штабеля! – снова отдал приказание Пастор.
– Бац! – воскликнул Барабаш, угодив предводителю прямо в нос.
– Бац! – подхватили этот клич остальные форты, обрушивая на головы уцепившихся за поленья краснорубашечников целый ливень песка.
Бока схватил Колнаи за руку.
– Песок на исходе, – сказал он. – Я отсюда вижу. И Барабаш кидает уже одной рукой, а ведь в угловом форте бомб втрое больше, чем в других…
Огонь и правда стал как будто слабей.
– Как же быть? – спросил Колнаи.
Но к Боке уже вернулось самообладание.
– Победа будет за нами, – сказал он.
В этот момент форт номер два прекратил бомбардировку. Видимо, песок иссяк.
– Теперь пора! – воскликнул Бока. – Живо в сарай! Наступление!
А сам одним прыжком очутился у сторожки и, распахнув дверь, крикнул внутрь:
– В атаку!
