Сердце его готово было выскочить из груди – так быстро оно билось. Он ведь не был до конца уверен в том, чего хотят оборотни, не знал сам, кого имел в виду, говоря «ЕГО», просто вспомнил вдруг о словах луны. Сам не понял того, что сказал. Наугад бил.
И попал.
Сильфарина разбудил непонятный звук, будто где-то там, за стенами темницы, у входных дверей шла борьба. Он посмотрел на своего соседа: Рагхан сидел, выпрямившись в струну, насколько это было возможно в его положении, и глаза его были широко распахнуты.
- Это они, - прошептал он как-то отрешенно. – Они. Они пришли вызволить меня отсюда… А я даже не знаю, рад я им или нет…
В этот момент тишину прорезал жуткий крик, настолько пронзительный и страшный, что Сильфарин чуть не порезал кожу на запястьях, когда, забыв о веревках, попытался закрыть уши руками. Он похолодел и задрожал.
- Боже, что это?
Раздался еще один крик, потом снова шум борьбы, рычание и… волчий вой.
- Это оборотни, - спокойно ответил Рагхан.
- Кто?
Звуки были все ближе и громче: те, кто напал на тюрьму, стремительно продвигались к их темнице.
- Тревога! Тревога! – закричал кто-то из стражников. – Тре…
Судорога прошла по всему телу Сильфарина, когда до ушей его донесся отвратительный хруст костей. Какими же должны быть челюсти этих чудовищ, чтобы вот так запросто раскусить скелет крихтайна, будто яичную скорлупу?
Лунный свет падал на мрачное лицо Рагхана, и, увидев это лицо, Сильфарин вдруг подумал, что кровожадные оборотни с их когтями и клыками – не самое страшное из того, что было и будет в эту ночь.
- Мы заберем тебя, сын Рунна, - шепотом произнес Рагхан, глядя своими пустыми глазами прямо перед собой. – Ты тоже будешь жить среди нас – среди людей и оборотней. Мы тебя заберем… Я тебя не оставлю.
- Нет! – вскричал Сильфарин. – Нет, я не хочу! Лучше остаться здесь и просто умереть!
- Глупый… Ты сам не понимаешь, что говоришь. Мой господин будет добр к тебе, ведь ты не такой, как я… Может быть, он сделает тебя своим главным помощником, своей опорой… Глупый… Ты ведь человек.
- Нет! Нет!!!
Он кричал так, не замолкая, даже когда дверь темницы была выбита и на пороге появился оборотень. Пасть, грудь и лапы волка были в крови крихтайнов, а у него самого не было ни одной свежей царапины, лишь на носу красовался длинный, уже зарубцевавшийся шрам. Ледяными глазами взглянув на Сильфарина, который продолжал кричать, оборотень прыгнул к Рагхану и страшными клыками разгрыз цепи, приковывающие мальчика к стене.
- Забери его, Као, - приказал Рагхан, указывая на Сильфарина. – Мы должны его спасти. Скорее!
- Нееет!!! – громче закричал Сильфарин, когда монстр двинулся на него. – Оставь меня в покое!
Но оборотень, не обращал внимания на его крики: он вдруг принял облик худого юноши лет пятнадцати и склонился над мальчиком, развязывая его путы.
Сильфарин в это время не сводил глаз с Рагхана:
- Зачем я тебе?
- Зачем? Я просто хочу, чтобы ты понял, наивный мальчишка: ты – человек. Да, разумный, да, светлый, не такой, как те, другие… Но человек. Твое место среди нас. Среди нас, где тебя будут считать богом, а не здесь, где каждый плюет тебе в лицо и называет диким варваром, где на тебя смотрят как на зверя, как на урода, у которого нет родинки… Ты слышишь меня? Хватит гнаться за сказкой! Твое место среди нас. Прими это как должное.
Оборотень взвалил обмякшее тело Сильфарина себе на спину и вновь обратился волком.
- Нет, - без сил повторил Сильфарин, цепляясь за грубую шерсть на загривке зверя. – Нет, я хочу бороться дальше…
- Это не во власти человека. К сожалению. Прости, брат. – Рагхан хлопнул волка по передней лапе. – Вперед, Као!
Сам он вскочил на второго оборотня, только что появившегося в проеме.
- Лекши… Где Лекши? – растеряно шептал мальчик. – Неужели погиб?
А Сильфарин закрыл глаза.
«На все воля твоя, Великий Рунн…»
Верхом на оборотнях они вырвались из тюрьмы и погрузились в кошмар южной ночи. Сильфарин уже плохо понимал, что происходит вокруг него, да и было ли это важно? Для него проще было умереть, но противостоять незримой воле, что направляла Рагхана и оборотней, не хватало сил. И мальчик просто отрешился от всего, ничего не видя, ни о чем не думая. Все стало мутным, как в тумане: алая пелена застилала глаза вместе с вырвавшимися наружу слезами отчаяния – отчаяния от неспособности самому вершить свою судьбу. Горячая кровь забрызгала все лицо и медленно стекала по щекам единственным напоминанием о том, что все по-прежнему реально. Кровь не давала сознанию провалиться в небытие…
Один раз сквозь шум в ушах Сильфарин смог разобрать голос Рагхана:
- К восточным воротам! Быстрее!
«Они унесут меня на восток, - мелькнуло в затуманенной голове. – Я не боюсь людей, своих сородичей, но я боюсь мрака, от которого когда-то был спасен… Разве ради этого ты послал мне Тайшу? Ради того, чтобы все встало на свои места и навсегда осталось прежним?»
Вой оборотня, на котором сидел Рагхан, вырвал Сильфарина из грустных размышлений, вернув в холод и безумие отчаянной схватки. Они были уже возле храма Руанны, и со всех концов к широкой площади сбегались вооруженные крихтайны.
- Не бойся: они не посмеют нас тронуть. – Рагхан все еще не терял ледяного самообладания. – Ведь мы должны умереть только на рассвете их Праздника Плодородия.
Мальчики с удивлением обнаружили, что не все воины на площади пришли сюда за беглецами: возле храма был узкий колодезь, казавшийся заброшенным, и часть солдат собралась вокруг него. Когда туда же оттеснили оборотней, Сильфарин различил в глубине колодца подозрительный шорох.
- Скоро уже вылезут! – крикнул один из крихтайнов, перехватывая копье.
В этот момент в глотку ему вцепились волчьи клыки. Сильфарин зажмурился. Вспыхнула молнией мысль: «Кто вылезет?»
- Тазрас! – донесся до него крик Рагхана. – Тазрас, скорей! Поможем Као!
Еще жарче разгорелась битва у колодца, крихтайны напирали, и Сильфарин чувствовал, всем телом своим чувствовал, как слабеет под ним израненный волк. В него столько раз вонзались острые пики и сабли, что мальчику оставалось только удивляться поразительной выносливости и живучести оборотней: Као держался – и бился с еще большим остервенением.
Пока крихтайны были заняты волками, из колодца выскочили двое – сатир и рельм, мокрые, запачканные в жидкой черной грязи. Не сразу Сильфарин заметил это, но стоило его взгляду лишь мельком скользнуть по лицу одного из неожиданных участников сечи, как дыхание перехватило от радости.
Ругдур! Теперь все будет хорошо, оборотни не заберут его с собой!
- Держись, малыш! – крикнул рельм, заметив взгляд мальчика.
Прямой рельмийский меч в это время вонзился в грудь налетевшего на Ругдура крихтайна.
Протрубили боевые рога. Со всех сторон послышались крики:
- К восточным вратам! Все к восточным вратам!
Среди воинов Заршега началось смятение, чем не преминули воспользоваться и оборотни, и их нежданные сообщники. А приказы, сбившие с толку крихтайнов, повторялись:
- К восточной стене!
