гляди, что там стоит!
Я поглядел в указанное место и даже не поверил своим глазам. Протер их для верности — нет, все реально! Вовсе не мираж! Не поверите, там в лесу, километрах в пяти-шести от нас, четко просматривались черноватые крыши деревенских домов с кирпичными трубами наверху. Их было порядка пятнадцати! Лес все же мешал нам полностью лицезреть этот поселок...
— Ничего себе! — выкрикнул я и взглянул на спутницу.
Она в ответ радостно улыбнулась. Не сговариваясь, мы взялись за руки и немного поплясали по вершине холма, так вот выражая свои чувства, нахлынувшие от увиденного. Сомнений не было — внизу был поселок, похоже, пункт лесозаготовителей, а значит, там были живые, реальные люди, которых мы не видели уже целую неделю! Был наверняка и телефон, и транспорт вездеходный имелся, а значит — нашим мытарствам пришел конец! Порой попутный ветер приносил оттуда лай собаки, какое-то металлическое лязганье, похожее на движение траков тяжелого бульдозера или экскаватора. Наверняка там кипела жизнь и даже, возможно, имелась и дорога к городу.
Костер наш почти потух, но мы не стали больше его оживлять. Зачем нам теперь вертолет? Люди рядом, и они сделают все, чтобы вернуть нас домой к своим близким. Опять же не сговариваясь, мы заспешили на правую сторону холмовой гряды. В левой руке Пашки был красивый букетик горных цветов, а правой она крепко сжимала мою ладонь. Хоть сердце у меня радостно колотилось от предвкушения скорого конца путешествия, все же я более остро чувствовал тупую боль, точно от занозы, засевшей в душе. Это была боль от осознания того, что, чем быстрее мы выйдем к людям, тем скорее и расстанемся друг с другом. А я все чаще и чаще стал ловить себя на мысли, что мне очень не хочется этого делать...
Путь до поселка, который мы планировали преодолеть за час-полтора, на самом деле оказался куда более длинным. Почти вдвое! Ходить по лесным дорожкам — это занятие не из легких. Пока мы преодолевали древесные завалы, обходили колкие заросли, озерца да болотца, времечко и ушло. К тому же под конец пути набрели на малинник. Там, уставшие, малость подкрепились. И в завершение всего чуть отклонились от маршрута и вышли к поселку с его другого конца. И то еще хорошо, что нас поправили собаки, брехавшие где-то среди домов, а то бы мы могли забрести и гораздо дальше от намеченной цели. Раздвинув поросль соснового молодняка, мы оказались перед крайним домом. Обычная деревенская изба, собранная из почерневшего от времени кругляка, с маленькими мутными окошками, с обилием надворных построек и обязательной банькой. Но двор оказался густо заросшим бурьяном. Людей нигде не было видно, домашних животных тоже не встретили. Лишь в отдалении вяло тявкала собака. Мы взошли на крылечко. Дверь дома была на замке. Через давно не возделываемый огород прошли к следующей усадьбе. Та же картина! Тут двери вообще были заколочены досками. Не оказалось жильцов и в трех других домах. Наконец мы вышли на главную улицу поселка. Впереди виднелось несколько бараков, магазинчик с покосившейся вывеской, конторка, здание клуба и далее шли еще дома, до самого леса. В целом, это было совсем небольшое селение: домов так двадцать, не считая хозпостроек и пилорамы.
Двинулись к центру на небольшую пыльную площадку, окруженную могучими кедрами, под которыми стояли серые скамьи-диванчики для отдыха в тенечке... За деревянным забором правления виднелась голубая кабина грузовика с железной будкой. Людей по-прежнему нигде не было, и какое-то странное волнение стало одолевать нас. Но ничего, думал я, все люди сейчас еще на работе в лесу, детвора — если такая тут имеется — находится в летних лагерях и в городе у родственников отдыхает. Небось, остались одни старики, которые дрыхнут себе в уютных избенках, оседлав русские печи. Дверь в магазинчик была открыта настежь. Ветер лениво перекатывал по площадке пустую пивную жестянку и грязный пакет из-под кефира.
— Пойдем в контору! — предложил я. — Там обязательно должен быть кто-нибудь: дежурный или сторож! И телефон у них имеется. Позвоним своим да и будем тут в парке дожидаться спасателей.
Однако едва мы приблизились к центру, как откуда-то из-за магазина внезапно вылетела огромная свирепая собака. Увидев нас, ощетинилась и разразилась звонкой псиной бранью. Потом смело кинулась вперед, поднимая пыль могучими лапами. Пашка ойкнула и спряталась за меня, а я машинально замахнулся бутылкой. Пес в одиночку атаковать не решился и остановился в некотором отдалении, яростно гавкая и призывая подмогу.
— Пшел прочь! — крикнул я и снова махнул рукой.
Но собака только еще больше разозлилась. На помощь к ней с разных сторон спешили еще пять-шесть разнокалиберных и разномастных лаек. Холодок страха невольно пробежал по моей спине. Я огляделся. Деваться-то нам было некуда! До открытых дверей магазина добежать не успеем; взобраться на кедры невозможно: очень гладкие стволы с мелкими сучьями; до ближайших домов метров пятьдесят-шестьдесят... А свирепая свора уже грозно надвигалась на нас, с каждой секундою становясь все опаснее и опаснее. Глаза собак горели, шерсть встала дыбом, из огромных клыкастых пастей летела слюна... Подняв дикий лай и рев, псины подошли совсем близко и стали нас окружать, готовясь к атаке. Вы знаете, ребята, тогда я действительно не на шутку испугался. Никогда еще мне не было так страшно, даже в вонючей трясине! Там у меня был еще хоть какой-то шанс, но теперь мы уже ничего не могли противопоставить этим грозным псам, считавшим себя здесь полноправными хозяевами. А что, если они сейчас кинутся все одновременно с четырех сторон и начнут нас терзать? Положение было безвыходным. Где же люди?! Неужели никто ничего не видит и не слышит? Продавец, например, дежурный в правлении, хозяева вон того большого дома, чьи окна выходят прямо на площадку. Да из барака видна вся улица... Но никто не пришел нам на помощь, никто даже не попытался унять
