поспешно отвел глаза и шагнул за порог.
Боровой поднялся было со скамьи, но Батя жестом остановил его.
– Обожди минуту, Боров. Мне нужно кое-что сделать, – пробасил он.
Батя вернулся в «горницу» и закрыл за собой дверь. Боров приник ухом к дверным доскам и услышал приглушенный, монотонный бубнеж:
– Славим родителей, на многие лета
нарекши предков своим родом —
отца – Родяоном, мать – Родиной,
мы благодарствуем им,
поколе остаемся на матушке-земле,
спасибо им за то, что были
своим родом – воплощенны,
светлыми духами наделенны,
любимыми детьми – нареченны
да для сил своих применения
на матушку сыру землю определены...
Борову надоело слушать этот бред, он отвалился от двери и достал из кармана сигареты.
– Курить дома будешь, а тута негоже! – услышал он из-за двери густой басок Бати.
Боров усмехнулся и убрал сигареты обратно в карман.
Вскоре Батя закончил причитать и впустил Борового в комнату.
– Что, Батя, учил парня жизни? – насмешливо поинтересовался Боровой.
Батя досадливо махнул рукой:
– Учил, как же. Да разве таких научишь? Они ведь журналисты. У них в одно ухо влетает, а из другого... – Он вдруг осекся и вопросительно посмотрел на Борового. – А ты зачем пришел, брате?
– Есть у меня к тебе важное дело, – ответил Боровой.
– Да ну? Так-таки и дело? – Батя прищурился и пригладил пальцами русые усы. – Ну, пусть так. Рассказывай, коли пришел. А для начала сядь. Да-да, сюда... на табурет.
Боровой уселся на указанный табурет. Посмотрел на громадную фигуру Бати и заговорил спокойным, вдумчивым голосом:
– У нас с тобой много общего, Батя. Когда я говорю «у нас», я имею в виду не тебя и меня, а язычников и националистов. Мы все боремся за национальную идею, за Святую Русь. Мы, так же как и вы, отрицательно относимся к жидо-христианам, мы...
– Довольно, – прервал его Батя. – Не рассказывай мне прописные истины. Лучше говори, что тебя сюда привело? Ведь не ради праздной болтовни ты ко мне пришел?
Боровой чуть наклонился вперед и быстро заговорил:
– Мы планируем провести ряд акций. Очень серьезных акций. У самих у нас пока мало средств и сил для их осуществления. Поэтому я предлагаю вам и нам объединить наши усилия.
– Ну, кому «нам» – это я, положим, знаю. А кому «вам»? Поговаривают, что вы больше не скинхеды. Да и вид у тебя теперь странный. Как будто ты не борец за идею, а простой обыватель.
– На вид не смотри. Это вынужденная мера.
– Мимикрия? – усмехнулся Батя.
– Что-то вроде этого.
– Так кто же вы теперь?
– Мы – бригада «Черные волки», организация с уставом, программой и четкой структурой. Имей в виду, Батя, все, что я тебе сейчас говорю, должно остаться между нами, иначе...
– Что? Сожжешь наше капище и посадишь меня на кол?
– Иначе ты наживешь себе в моем лице врага, – спокойно сказал Боровой. – А тебе это не нужно. У тебя ведь и без меня проблем хватает.
– Да уж, – нервно дернул щекой Батя. – Так что там у вас за бригада? И какие такие «акции» вы планируете? Опять будете бить азербайджанцев и жечь цыганские дома?
– Нет. Это в прошлом. Сейчас у нас заботы поважнее. – Боровой хищно прищурился и сказал: – Физическое устранение проблемы.
Батя подергал русую бородку.
– Вот оно что, – сказал он, с любопытством поглядывая на Борового. – Ты сказал, что это будет не единичная акция, а «акции».
– Да, – кивнул Боровой. – В перспективе мы хотим дойти до массовых уничтожений инородцев. Считай это жертвоприношением нашим русским богам.
– Ты, кажется, слышал, что я говорил журналисту о жертвоприношениях? Мы не убиваем людей. Ни черных, ни белых, никаких.
– А вам и не надо будет. Мы все сделаем сами. Но нам нужна поддержка – люди, финансы, информация.
– Мы не убиваем людей, Боров. И не участвуем в убийствах.
Глаза Борового гневно блеснули из-под мрачно сведенных бровей.
– Речь идет о врагах русской земли, – сказал он ледяным голосом. – Разве враги Руси – не ваши враги?
– Мы не боремся с врагами с помощью меча, Боров. Наше оружие – слово, наша сила – сила убеждения.
Боровой насмешливо ухмыльнулся.
– И сколько вы будете бороться с помощью этой вашей «силы»? Сто лет? А может быть, двести?
– Сколько придется, столько и будем. Это не нам решать.
– Что ж, дело ваше. Но пока вы «боретесь» за Русь, никакой Руси уже не останется. Останется только ваше идиотское капище... бывшая помойка... а вокруг него – китайцы, негры и хачики. Вот тогда вы захотите взять меч в руки, да только никакой меч вам уже не поможет. Поздно будет.
– Это ты сказал, – холодно прищурился на собеседника Батя. – А как пророк ты для меня, уж извини, не авторитет. Мы читаем другие пророчества.
– Где? У Нострадамуса, что ли? Батя покачал головой:
– Нет. На облаках, на камнях, на земле, в каждом зеленом листе, в каждом пучке травы. Боги разговаривают с нами постоянно, Боров. Нужно только уметь их слушать.
«Ну, заблажил, гнида», – с ненавистью подумал Боровой. Он встал с лавки.
– Ладно. Если передумаешь – ты знаешь, как меня найти. Предупреждаю еще раз: о том, что я тебе говорил, никому ни слова. Иначе я спалю тебя вместе с твоим капищем, а потом навещу твою семью и вырежу всех до одного.
Батя изумленно вытаращился на Борового.
– Ты это...
– Уж можешь мне поверить, – с угрозой в голосе произнес Боровой. – Прежнего Борова нет. Теперь я – член бригады «Черные волки». А у нас наказание за предательство одно – смерть.
Батя смерил собеседника долгим, пристальным взглядом.
– А ведь ты не шутишь, – мрачно проговорил он.
– Наконец-то ты это понял, – в тон ему ответил Боровой. Он отвернулся и двинулся к двери.
– Постой! – окликнул его Батя. Боровой остановился. Батя поднял палец и изрек:
– Не дело ты затеял, Боров. Кровь проливать – землю ядом поить. Одумайся, пока не поздно, пока не натворил больших бед.
– Поздно, Батя. Дела уже вершатся. Правда за нами. Н у, бывай!
Боров открыл дверь и, пригнувшись, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку, вышел на улицу.
После его ухода Батя несколько минут сидел молча, обдумывая все сказанное Боровым. Вид у него был огорченный и слегка растерянный.
– Кто ж его на это надоумил? – пробормотал Батя вслух, глядя в белый квадрат окна. – Сам он ни за что
