– А почему это тебя волнует? Ты ведь сам говорил, что нам пора выбираться из подполья. Вот тебе прекрасный шанс.
– Нет, – ответил Боровой. – Ни про черных, ни про серых.
– Вот и хорошо. Кстати, я тут подумал... Как, говоришь, зовут этого фраера?
– Турецкий.
– Вот-вот. Он ведь сможет нам помочь.
– Как это? – не понял Боровой.
– Просто. – Апостол улыбнулся в румяные младенческие щеки. – Он работает в детективном агентстве. Значит, у него есть своя агентурная сеть, своя база данных и так далее. Мы сможем использовать все это в своих целях. Как тебе моя идея?
– Идея хорошая, – одобрил Боровой.
– Загвоздка в том, согласится ли он с нами сотрудничать, – проговорил Апостол, задумчиво подергивая пальцами нижнюю губу.
– Куда он, на хрен, денется?! – отрезал Боровой.
– Да, ты прав. Он знает, что сидит у нас на крючке, и не станет дергаться. А дернется – мы ему живо вправим мозги. – Апостол убрал ноги с банкетки и поставил их на пол. Задумчиво посмотрел на ступни, обутые в коричневые ботинки, затем поднял взгляд на Борового и сказал:
– Кстати, забыл спросить: ты больше не говорил с Батей?
Боровой покачал головой:
– Нет. Не имеет смысла. Батя – мужик упертый. Его не переупрямишь.
– Странно... Я думал, мы из одного лагеря. Может, его слегка припугнуть? На некоторых людей это действует.
– Не поможет. Батя не какой-нибудь там желторотый пацан. У него две ходки за драки. Шесть лет назад он посадил на перо своего отчима. Батя мужик серьезный, – добавил Боровой.
– Но он изменился, – настаивал на своем Апостол. – Религия меняет людей.
– Но не его. Скорей он изменит религию, чем она его.
– Но попробовать-то стоит, – заметил Апостол. – Или ты его боишься?
Боровой резко повернул к нему голову.
– Я? Боюсь? – глухо проговорил он.
– Сам же сказал, что Батя – мужик серьезный, – с невинной полуулыбкой напомнил Апостол. – Ладно, не грузись. Нет так нет. Надо бы последить за этим... как, говоришь, зовут этого фраера?
– Турецкий.
– Вот-вот. Может, пошлешь туда Мельника и Штыря? Хотя нет, Мельник и Штырь – члены Совета Двенадцати. Надо бы кого помельче...
– Можно просто поставить его телефон на прослушку, – сказал Боровой. – В бригаде есть один телефонист. Думаю, он сможет нам это устроить.
– Поговоришь с ним или лучше мне? – поднял брови Апостол.
Боровой вставил в рот сигарету и щелкнул зажигалкой.
– Язык есть – поговорю, – ответил он и выпустил изо рта бесформенный клубок дыма.
Часть третья
Расследование продолжается
1
Парень был толстый и здоровенный, как медведь. Лысая голова, черная куртка-пилот, огромные ботинки на толстой подошве. На жирной физиономии – рыжеватые усы и такая же рыжеватая бородка. Глаза светло-голубые, водянистые, навыкате. Толстяк сидел на скамейке, забросив ногу на ногу, и пил пиво из алюминиевой банки.
– Здорово, чел! – поприветствовал его Плетнев, опускаясь рядом на скамейку.
– Здорово, коли не шутишь, – ответил толстяк и оглядел незваного гостя с ног до головы. – Ты кто?
– Прохожий, – ответил Плетнев, закуривая. – Слушай, тут есть какой-нибудь кабак, где можно попить пивка и не встретить черномазого?
Толстяк слегка прищурился.
– Черномазого, говоришь? А чего они тебе сделали?
Плетнев сплюнул на асфальт и небрежно ответил:
– Ничего не сделали. Просто от них дерьмом несет за километр. Не хочу портить аппетит. А у вас тут куда ни зайди – одни черные рожи.
Толстяк помолчал, обдумывая его слова. Затем ухмыльнулся и сказал:
– А ты, я вижу, нормальный пацан.
– Ты, я вижу, тоже, – в тон ему ответил Плетнев. – Ну, так как? Где мне тут пивка попить? А то я нездешний.
– Есть одно место, где точно черномазого не встретишь. Если хочешь, покажу. Тут недалеко.
– Давай. А то пить охота, аж нутро печет.
Здоровяк залпом допил свое пиво, смачно рыгнул, смял банку в толстых пальцах и швырнул ее в урну.
– Ну, пошли, – сказал он, поднимаясь. Они двинулись по аллее сквера плечом к плечу, как старые товарищи.
– Ты сам-то откуда будешь? – поинтересовался толстяк.
– Из Сибири, – ответил Антон.
– И как там, русских не обижают?
– Нормально живем. Только китайцев до жопы. Давно пора отстреливать.
Толстяк усмехнулся.
– А что мешает? – поинтересовался он.
– Винтовку пропил. Работы-то нет. У нас теперь всюду узкоглазые трудятся. Русского парня только в параше поковыряться пустят, и то не везде.
– Ты серьезно? – сдвинул верзила толстые брови. Плетнев усмехнулся:
– А ты думаешь, чего я сюда из Новосибирска притащился? От хорошей жизни? Далеко еще топать-то?
– Да не, тут рядом. Минут через пять причалим. Толстяк не соврал. Вскоре они остановились перед забегаловкой с лаконичным названием «Пузо».
– Чего встал? – усмехнулся толстяк. – Давай, заваливай. Черномазых тут точно не увидишь.
Внутри пивного бара было сильно накурено. Воняло дымом и пивным перегаром. Толстяк подвел Плетнева к барной стойке, кивая по пути знакомым.
– Ну вот, – сказал он. – Как я тебе и обещал – ни одной черной хари.
Плетнев уселся на высокий стул и огляделся. Бар был заполнен больше чем наполовину. Среди публики преобладали крепкие парни в черных ветровках. Некоторые из них были выбриты под «ноль». Другие были просто коротко подстрижены, но даже и в них – по одежде, по манере держаться, говорить, смеяться – угадывался нацистский дух.
– Темное пиво, – сказал Плетнев бармену. Тот кивнул и через полминуты поставил перед бывшим спецназовцем кружку с темным, густым, пенистым пивом. Толстяк заказал себе такое же.
– Тебя как зовут-то? – поинтересовался толстяк у Плетнева.
– Антон, – ответил тот. – А тебя?
– Видел, как кабак называется?
– Угу.
– Вот так здесь меня и зовут. Я у здешних пацанов что-то вроде талисмана.
– Значит, ты – Пузо?
– Ага.
– Похож, – весело сказал Плетнев. Минут пять они пили пиво и болтали о разных пустяках. Затем заказали по второй. Плетнев сделал большой глоток, слизнул с губ пену и небрежно произнес:
– Слышал, у вас тут есть какая-то бригада... Не то «черные псы», не то «черные волки». Черномазых вырезают.
