Пузо сдвинул брови, поразмышлял, затем покачал большой лысой головой:
– Никогда о такой не слышал.
– Нормально, – усмехнулся Плетнев. – Живешь в столице, а ни хрена не знаешь. Мой друган пару месяцев назад здесь ошивался, вот и познакомился с одним «волком». На Арбате. Тот ему даже портрет свой подарил. Я хотел этого парня разыскать, да адрес его потерял, когда одному черномазому на Казанском вокзале табло чистил. Но портрет у меня остался.
– Портрет, говоришь?
– Угу. Один мазила на Арбате намалевал, пока они пиво пили. Хочешь, покажу?
– Давай.
Плетнев достал из кармана рисунок и протянул его толстяку.
– Знакомое лицо, – сказал Пузо. – Погоди... Где-то я его видел.
– Где? – порывисто спросил Плетнев и даже подался вперед.
Движение оказалось слишком резким. Пузо сощурил глаза и подозрительно осведомился:
– А ты часом не легавый, браток? Плетнев растянул губы в ухмылку.
– Ага. У меня под рубашкой погоны майора. Зеленкой нарисовал. Показать?
Толстяк окинул его недоверчивым взглядом.
– Гм... Зеленкой, говоришь? Плетнев брякнул кружкой об стойку.
– Слушай, Пузо, кончай меня в менты записывать, – раздраженно сказал он. – А то не посмотрю, что ты гигант, и отстучу на твоей физиономии «Турецкий марш».
– Ладно, не горячись, – примирительно сказал толстяк. – Я пошутил. – Он поднялся со стула, держа в толстых пальцах картинку. – Посиди тут, братан. А я братву порасспрашиваю. Как, говоришь, бригада называется?
– «Черные волки». Или что-то типа того.
– Хорошо. Глотай пиво и думай о телках, а я скоро вернусь.
Вернулся Пузо минут через десять. Протянул картинку Плетневу.
– Не. Никто твоего друга тут не знает.
– Точно?
– Точнее не бывает. Правда...
– Что? – выпалил Плетнев. Пузо лениво поскреб пальцами небритую, толстую шею.
– Один чел вроде видел его тут дня три назад. Хочешь, можешь сам с ним поговорить.
– А где он?
– Да на улице стоит курит. Проводить, что ли?
– Давай.
– Пиво-то хоть допей, – кивнул толстяк на недопитую кружку.
– Не хочется. Изжога началась.
Плетнев швырнул на стойку несколько смятых купюр.
– Ну, тогда я допью, – сказал толстяк.
Он сгреб со стойки кружку Плетнева и в два глотка опорожнил ее. Рыгнул, вытер рот ладонью и сказал:
– Пошли.
На улице начинало темнеть. Поднявшийся ветер закружил на асфальте несколько сухих листьев и дохнул в лицо Плетневу осенним тревожным духом.
Трое парней, курившие на крыльце, обернулись и по очереди пожали руку Плетневу.
– Этот чувак с рисунка – он твой друг? – поинтересовался один из парней, худой, длинный и прямой, как палка.
– Друг моего друга, – ответил Плетнев. – Видел его?
– Угу. Пару дней назад.
– Он здесь был один?
– Угу. Он вообще здесь часто бывает.
– Часто? – вскинул брови Плетнев.
– Угу, – снова кивнул парень.
– Я теперь тоже его вспомнил, – подтвердил Пузо. – Просто он обычно ни с кем тут не тусуется.
– Он тут рядом живет, – сказал худой. – Прямо за кабаком – в одном из домов.
Плетнев почувствовал приятное волнение.
– Сможешь показать?
– Легко. – Он швырнул окурок в урну, сунул руки в карманы и двинулся вниз по ступенькам, небрежно бросив через плечо: – Пошли.
Плетнев пошел за ним. Толстяк, секунду пораздумав, тоже двинулся следом.
«Неужели мне удалось напасть на след этого мерзавца? – думал Плетнев, шагая за тощим парнем и не веря своей удаче. – Черт! Выходит, и я не совсем бездарен! То-то Турецкий обрадуется. Он, небось, и не ожидает».
Они зашли за угол кабака. Худой парень остановился, да так внезапно, что Плетнев чуть не налетел на него.
– Чего мы встали? – нетерпеливо выпалил он.
– Пришли, – ответил худой парень.
– Как пришли? – не понял Плетнев.
– Просто, – сказал парень и вытащил руку из кармана. На костяшках его руки что-то тускло блеснуло.
«Кастет», – пронеслось в голове у Плетнева.
– Ну, братан, – тонко, по-змеиному, усмехнулся худой, – а теперь ты нам расскажешь, зачем тебе понадобился Боров?
– Да, братела, поведай нам, зачем он тебе нужен? – сказал за спиной у Плетнева толстяк.
Плетнев быстро глянул через плечо. Пузо стоял на углу кабака, но стоял не один. К нему присоединились еще двое парней, те, что оставались курить на крыльце.
– Ну че, сука ментовская, – вновь загудел Пузо. – Думал, я тебе нормального пацана сдам? Думал, стукача нашел?
– Да вы чего, пацаны, озверели? – тихо сказал Плетнев. – У нас в Сибири так дела не ведутся.
– Ты мне про Сибирь не впаривай, – вновь заговорил худой. – Зачем тебе Боров? Отвечай... Молчишь? – Он нахмурил белесые брови. – Ну, ничего. Сейчас заговоришь. Держите его, пацаны.
Толстяк навалился на Плетнева всем телом и попытался схватить его за руки, однако бывший спецназовец без особого труда выскользнул из его медвежьих объятий. Дальнейшее заняло не больше десяти секунд. Двоих скинхедов, поспешивших толстяку на помощь, Плетнев припечатал к стене каблуком ботинка. Пузу, слегка присев, ударил кулаком в пах. Затем быстро развернулся, поднырнул под пронесшийся над головой кастет и вырубил худого мощным хуком в челюсть. Еще несколько ударов, и стоять на ногах (а вернее – на коленях) остался один лишь толстяк, трое его друзей лежали на заплеванном асфальте в живописных позах.
Плетнев поднял кастет и сунул его в карман. Затем повернулся к Пузу. Тот стоял на коленях, мучительно выкатив глаза и прижав толстые разлапистые ладони к паху.
– Ты как? – спросил у него Плетнев. – Говорить можешь?
Пузо два-три раза сморгнул, затем кивнул.
– Вот и хорошо, – сказал Плетнев. – А теперь слушай меня внимательно, Пузо. Я не мент. Я тот, кого такие, как ты, называют бандитами. Боров должен мне деньги. Я его найду – с тобой или без тебя. Если поможешь – останешься целым. Если нет – оторву тебе яйца. Понимаешь, о чем я говорю?
Толстяк кивнул. Плетнев присел перед ним на корточки.
– Ну? Как его зовут, этого твоего Борова?
– Я... не знаю имени. Фамилия вроде Боровой...
– Где он живет?
– Я... – Толстяк осекся и посмотрел на Плетнева страдальческим взглядом. – А ты точно не мент?
– Точно. Твоя честь, братела, не пострадает. Это наши с ним разборки. И ментам я жаловаться не
