Алферов внимательно рассмотрел каждого из пятерых, затем отвел взгляд и снова опустил голову.
– Вы кого-нибудь узнали? – спросил у него Меркулов.
Алферов покачал головой:
– Нет, никого. По лицу Меркулова пробежала тень.
– Подумайте еще раз, – с нажимом сказал он. Алферов посмотрел на него и виновато улыбнулся.
– Нет. Не могу вспомнить. Я плохо его разглядел. Меркулов недовольно крякнул, повернулся к опознаваемым и сказал:
– Спасибо. Можете выйти. Пятеро в оранжевых костюмах вышли из кабинета. У Алферова был подавленный вид.
– Готовы попробовать еще раз? – поинтересовался Константин Дмитриевич.
– Да, – прошелестел губами Алферов.
– Пожалуйста, следующие! – громко приказал Меркулов.
В кабинет вошла следующая пятерка людей в оранжевых костюмах. Одним из них был Вертайло. Меркулов обратился к Алферову:
– Посмотрите, пожалуйста, внимательно. Вы видели кого-нибудь из них первого августа?
Алферов поднял голову и робко взглянул на вошедших. Внезапно веки его дрогнули, и он слегка привстал со стула. Алферов вытянул руку и показал на Вертайло.
– Он... Да, это был он. Меркулов прищурился.
– Вы уверены?
Алферов кивнул:
– Да.
– Спасибо, Павел. – Меркулов удовлетворенно откинулся на спинку стула. – Все свободны, кроме Вертайло.
Мужчины вышли из кабинета. Офицер военной прокуратуры увел сержанта Алферова. Конвойные снова надели на Вертайло наручники.
– Ну? – сказал ему Меркулов, разглядывая его в холодный прищур. – Ты будешь рассказывать?
Вертайло коротко, по-волчьи, зыркнул на него глазами.
– Второе покушение вы мне не пришьете, – злобно проговорил он. – Я ничего не знаю про эту больницу. Он... – Вертайло показал пальцем на Плетнева. – Он видел меня в то утро в деревне.
Меркулов пожал плечами:
– Это не мешало тебе нанять убийцу. Кто это был?
Глаза Вертайло сверкнули. Он весь подался вперед, словно хотел вгрызться зубами Меркулову в горло.
– Никого не было! – взвизгнул Вертайло. – Я никого не нанимал! – Он перевел дух и хрипло добавил: – Не мое это дело. Не мое, ясно?
Часть пятая
«Акция»
1
– Такие дела, – закончил рассказ Плетнев, едва поспевая за Турецким, хотя тот и шел по коридору больницы, опираясь на трость. – Надеюсь, с Ириной Генриховной и Васькой все будет в порядке. По крайней мере, в Малаховке они под надежной охраной. Это мой друг, и я отвечаю за него, как за самого себя.
– Хорошо, – сказал Александр Борисович. – Пришло время разобраться с этими «черными шакалами».
Плетнев на это ничего не сказал, но лицо его исказила такая гримаса злости, что даже Турецкому, глянувшему на коллегу мельком, стало слегка не по себе.
– А насчет Вертайло не переживай, – сказал Турецкий. – Подумай сам: с какой стати ему признаваться? От первого покушения Вертайло не отмажется – все на него показывает.
– А если свалит на аффект?
Турецкий качнул головой:
– Не думаю, что прокатит. Хотя попытаться, конечно, может. Мол, отомстить хотел за то, что он из-за генерала в тюрьму пошел.
– А что, это довод, – заметил Плетнев.
– Или вообще под психа закосить, – продолжил Александр Борисович и внезапно осекся. – Извини, старик.
– Ничего.
На скулах Плетнева заиграли желваки, вокруг рта прорезались две горькие складки. Слишком свежим было воспоминание о гибели жены и о последующей расправе, которую устроил мерзавцам за ее смерть Плетнев.
– И получит он, максимум, пять лет, – продолжил Александр Борисович. – А второе покушение – это уже рецидив. Не меньше пятнадцати... И никаким состоянием аффекта не прикроешься.
Он снова покосился на Плетнева, но ничего не сказал.
– Так-то оно так, – задумчиво проговорил Плетнев. – Только я вот чего не пойму. Вертайло тщательно подготовился к покушению, стрелял из своего бесшумного углепластикового оружия – несмотря на то что это было на улице. А второе покушение доверил какому-то дилетанту. Который мало того что не выполнил задание, так еще и стрелял из громогласного «Стечкина» без глушителя.
Некоторое время Турецкий молчал. Затем неожиданно остановился, да так, что Плетнев чуть на него не налетел.
– Что? – спросил Плетнев слегка обескураженно. Турецкий посмотрел на него и поднял палец.
– Он торопился со вторым покушением, хотел успеть прикончить генерала Свентицкого, пока тот лежит без сознания.
– Может быть, и так, – без особой уверенности в голосе проговорил Плетнев.
– Тебе это кажется неубедительным?
– Я не знаю, – честно признался Плетнев. – А что с сержантом теперь будет?
– С Алферовым-то? Да ничего с ним не будет. Прощения у него, конечно, никто просить не станет. Посадят на губу за самоволку и отпустят. Вижу, тебе это не по душе?
– Да как сказать... Если он не виноват, то, конечно, пусть гуляет. А что, если допустить, что он... – Плетнев замялся. – Ну, что есть хоть один процент вероятности, что он в этом замешан?
– Да хоть два, – сказал Турецкий. – Нет улик и доказательств – нет вины.
Беседуя, Турецкий и Плетнев подошли к палате, в которой лежал генерал Свентицкий.
Дежурный офицер у двери палаты узнал их и, пожав сыщикам руки, впустил внутрь – без особого, впрочем, энтузиазма.
Войдя в палату, Турецкий остался стоять у двери, а Плетнев прошел к высокой белой кровати, на которой лежал, выпростав руки на одеяло, генерал Свентицкий. Выглядел он неплохо. Лицо по-прежнему был осунувшимся, но кожа уже не была такой пергаментно-желтой, как в прежние дни. Судя по всему, кризис миновал, и здоровье генерала постепенно шло на поправку.
Остановившись возле кровати, Плетнев вскинул руку к виску и браво произнес:
– Здравия желаю, товарищ генерал. Рад, что вы поправляетесь.
Свентицкий улыбнулся:
– Привет, Антон. Да, вроде снова становлюсь человеком.
– А до сих пор кем были? – шутливо поинтересовался Плетнев.
– Мумией, – в тон ему ответил Свентицкий.
– Что ж, для мумии вы выглядели совсем неплохо, – пошутил Плетнев.
Генерал засмеялся, но затем внезапно закашлялся. Лицо Плетнева встревоженно вздрогнуло, но Свентицкий, заметив его тревогу, сделал рукой успокаивающий жест, словно говорил – «ничего страшного, это со мной бывает».
– Вы хотели нас видеть? – спросил Плетнев, когда генерал прокашлялся.
Свентицкий кивнул и сказал, обращаясь к обоим сыщикам:
– Садитесь, коллеги.
