информируют твои дружки, легко сдали...»
Климчук знал уже, что на первом же допросе Боров назвал Селезнева. Да и куда ему таиться, когда в записи все и так было предельно понятно. А этот, получается, все еще не в курсе.
– Чего, спрашиваешь? – Так и потянуло Бориса Ильича с маху врезать этому полковнику по физиономии, но сдержался. Пусть уж это сделает сам генерал. Может, и не в прямом смысле... – Ты попозже загляни к шефу, по-моему, у него что-то обнаружилось любопытное.
– Да-а? – с юмором протянул Селезнев. – А почему же ты уже знаешь, а я – нет?
– Значит, всему свое время. Извини, меня вызвали.
И Климчук отправился дальше, а Селезнев задумчиво поглядел ему вслед. Что за новость?
Вчера, в самом уже конце дня, он попробовал прозвониться из автомата по известным ему телефонам, но одни просто не отвечали, а по другим никто ничего толком не знал: ушел Боров или его все-таки взяли? Успокаивало, пожалуй, только одно. Он знал Борова и понимал, что колоться уголовнику не просто западло, но еще и чрезвычайно опасно. Ведь руки длинные, нигде потом не спрячешься, достанут. Так что, хотя и томила неизвестность, эта сторона вопроса не сильно беспокоила Селезнева.
Хотел поговорить с Джамалом, но того аж до полуночи все еще не было дома, а свой мобильник он, вопреки обычаю, зачем-то отключил. Беседовать с челядью Багирова никакого резона у Селезнева не было. Назаровские же «бригадиры», как уже замечено, ничего о пахане не знали. Просто исчез он, а вместе с ним еще восемь братков. Видимо, ушли. Залегли где-то, надо ждать, когда сами пришлют маляву.
Вот в таком, слегка подвешенном состоянии и пребывал второй уже день полковник Селезнев. Неприятное ощущение, но никуда не денешься, в жизни постоянно приходится рисковать...
Он вернулся в свой кабинет и достал из сейфа пухлое «Дело оперативной разработки», касавшееся ореховской ОПГ, документирование которой ни шатко ни валко проводил уже второй год. Накапливал необходимый материал, изучал биографии входивших в организованную группировку преступников, брал на свой учет новичков, в отдельном конверте хранил донесения собственных aгентов, внедренных в группировку. Но все это была формальная сторона, фактически же Селезнев, владея необходимой информацией из Главного управления, мог в нужный момент как бы смикшировать наносимый удар по преступности, заранее предупреждая о готовящихся операциях. И действовал он, со своей точки зрения, грамотно: всякая мелочовка бандитская, явные уж отморозки и новички были его постоянной добычей. И когда результаты плюсовались, картина борьбы с оргпреступностью на данном, конкретном направлении могла кое-кого даже впечатлить. Нет, не спали рубоповцы, но, правда, и крупная рыба в сети не попадалась. А вот уже за это и получал Селезнев внушительную благодарность от того же Борова, от Джамала Багирова, точно знавшего, когда намечается очередной милицейский шмон на подконтрольных ему столичных рынках. И еще была плата за то, чтобы грамотно отсеивать поступающие донесения и решать проблемы так, чтобы ментовские носы не лезли туда, куда им не положено.
Непростая это была работа, очень кропотливая и опасная, что скрывать...
Его нелегкие размышления прервал звонок внутренней связи.
– Селезнев слушает.
– Угу, – буркнул генеральский бас. – Зайдите.
«На „вы“?» – мелькнуло сразу и стало еще тревожнее.
– Слушаюсь, товарищ генерал! – Ну что ж, официально так официально.
Селезнев быстро сложил материалы в папку, сунул в сейф, посмотрел еще раз – на столе не должно находиться ничего лишнего – и запер сейф, а ключи сунул в брючный карман...
Генерал был один. Значит, с глазу на глаз? Но как раз это обстоятельство почему-то немного успокоило. Даже если что-то откуда-то и просочилось, а проверка любых слухов – дело муторное и хлопотное, вполне возможно, что генерал мог принять решение пока не афишировать ни собственных подозрений, ни вероятных неприятностей в своем в управлении.
– Разрешите? – Селезнев вытянулся на пороге.
– Садитесь, – пальцем показал генерал на стул по другую сторону письменного стола. Перед Караваевым лежала раскрытая папка, в которой было несколько листов. Взяв верхний, он пpoтянyл через стол Селезневу: – Ознакомьтесь!
Полковник принял страничку, положил перед собой на приставной столик, уселся поудобней и принялся читать.
Но как он ни был напряжен, смысл первых же фраз не сразу дошел до него.
«– Кого надо?
– Давай быстро Матвеича! Ну, чего ждешь? Бегом давай!
– Боров, тут тебя... хер его знает кто, на, я закрыл трубу, не видишь, что ли?
– Кто?
– Ты, Матвеич? Узнал?
– Ну!
– Отваливай и ложись на дно. Облава.
– А что, в первый раз, что ли? А ты на что?
– Я сказал: немедленно! Там Кондрат, а это гиблое дело! Бегом! Бросай, потом разберешься! Уже едут к тебе. Все.
– Во бля-а-а...»
...– А что это за распечатка, товарищ генерал? – невинно спросил Селезнев.
– Там же сказано, – сухо ответил Караваев. – Вы невнимательно прочитали? Запись телефонного разговора.
– Прослушка, что ли? И санкции имеются?
– Правильная постановка вопроса. Законная. Да, имеются. А также на обыск и задержание. Там время указано, обратите внимание. А вот это, – Караваев достал из ящика стола видеокассету, – видеозапись абонента, звонившего так называемому Борову. Желаете посмотреть? Время совпадает.
– А накладки не могло быть, товарищ генерал? – с едва заметной долей участливости спросил полковник. – Бывают ведь самые неожиданные, прямо-таки дикие совпадения. Уж вам-то известно!
– Бывают, – согласился генерал. – И чтобы избежать ошибки и не обвинить напрасно заслуженного человека, мы провели необходимую экспертизу. Сделали сравнительный анализ данной аудиозаписи и записи недавнего выступления подозреваемого во время телевизионной передачи о славных делах столичного РУБОПа. Эксперты установили идентичность голосов, записанных на двух пленках. Хотя, надо сказать, говоривший здесь, – генерал с брезгливостью ткнул карандашом в лист, лежащий перед Селезневым, – пытался изменить свой голос. В живой записи это особенно заметно. И тем не менее у науки свои методы анализа. К сожалению, теперь уже сомневаться не приходится.
– И кто же это, если не секрет?
– He догадываетесь?
– Откуда, товарищ генерал. – Селезнев изобразил искреннее недоумение и пожал плечами.
– М-да-а... – констатировал генерал, – Значит, не желаете посвятить в историю своего падения?
– О чем вы, товарищ генерал?! Какая история?
Ничего, кроме злого упрямства, не прочитал в глазах подчиненного Караваев.
– Понятно, – покивал он, – ну что ж, я вынужден подписать приказ о передаче данных материалов, а также протоколов показаний арестованных преступников в Службу собственной безопасности для проведения самого тщательного служебного расследования. На это время вы, Селезнев, отстраняетесь от должности и пребываете под домашним арестом. Это все, что в моих силах, чтобы избавить наше управление и ведомство от немедленного и громкого скандала. Но если вы посмеете нарушить мой приказ, я вас упеку, Селезнев, в «Лефортово». И поверьте, получу большое удовольствие. Удостоверение и оружие – на стол, – Караваев ткнул пальцем перед собой.
Побледневший Селезнев медленно поднялся, вынул из кармана мундира красное удостоверение и положил на стол.
– Оружие в сейфе, товарищ генерал.
– Ключи от сейфа! – снова ткнул тот пальцем. Звякнула связка ключей, небрежно брошенная на стол.
– Свободны!
