- Билетик ваш! - уже весьма раздражённо повторила подошедшая.
- А, извините, я сейчас, - спохватился я, поняв наконец чего от меня хотят, и полез в карман бриджей.
Однако билета там почему-то не оказалось. Я виновато улыбнулся и, переложив книгу из руки в руку, сунул ладонь в другой карман. Но и там было пусто.
- Что такое!? Неужто потерял?! - подумал я. - Только этого мне ещё и не хватало! Сейчас такой писк поднимется, и доказывай, что ты не верблюд...
Женщина сделала более решительное лицо и надвинулась на меня.
- Ну и ..? - строго спросила она. - Где же ваш билетик?
- Да тут он где-то... затерялся... - отозвался я и, снова переложив книгу из руки в руку, опять полез в уже проверенный карман. Контролёр, видно решив, что я самый обычный «заяц» и что специально тянул время, чтоб добраться до ближайшей остановки, встала так в тесном проходе вагона, дабы я, чего доброго, не дал стрекача, так и не заплатив за проезд.
- А вы его ваще-то брали!? - снова спросила женщина в форме и, поправив сумку на боку, зачем-то расстегнула её, будто намереваясь извлечь оттуда наручники или «кольт» 38-го калибра.
И тут я внезапно вспомнил, что сунул этот треклятый билетик в нагрудный кармашек своей тенниски.
- А как же! - радостно отозвался я и, в третий раз переложив в руках толстую книгу, извлек на свет Божий изрядно помятый проездной документик.
- Что я «бомж», что ли, какой-то! - добавил я обиженно и протянул билет контролёру. Женщина брезгливо повертела его в своих толстых пальцах, затем надорвала один конец и вернула обратно, разочарованно вздохнув. Она резким движением застегнула сумку и буркнула:
- Кто ж вас знает? Тут всякие ездят...
- Кто это всякие? Я, что ли?! - хотел уж было я в отместку за нехорошие подозрения уколоть контролёра, но, подумав, что негоже христианину вступать в подобные перепалки и что более полезно стойко и молча сносить любые оскорбления и огорчения, сыплющиеся извне, как, например, призывал святой апостол Павел коринфян в своём послании к ним: «Для чего бы вам лучше не оставаться обиженными? Для чего бы вам лучше не терпеть лишения?», расслабился и снова открыл книгу. Однако, вспомнив, что мало не делать зла и что нужно ещё творить и добро, я вновь поднял голову и громко сказал отходившей от соседних сидений женщине в форме:
- Извините, что задержал вас!
Контролёрша удивлённо оглянулась и буркнула:
- Да ладно уж...
Но я заметил, как посветлело её потное, усталое лицо, и мне от этого стало спокойнее на душе. За окошком по-прежнему проплывали однообразные с яркой молодой зеленью, высокие лесопосадки, в разрывах которых виднелись бескрайние изумрудные поля. Кое-где ещё цвели кусты сирени, жимолости, по траве разливались золотые ручейки одуванчиков... Такой пейзаж меня уже порядком утомил, поэтому я, взглянув на часы и убедившись, что поездка ещё далека до завершения, снова погрузился в увлекательное чтение толстой черной книги...
«Отечество моё - Лезвия (остров Лесбос, в Эгейском море - гласила сноска внизу странички), родилась я в городе Мефимне, имя моё - Феоктиста, по житию я - инокиня, ибо когда я ещё в детстве лишилась родителей, то отдана была родственниками в женский монастырь и облечена в иноческий чин. Однажды в праздник Воскресения Христова, когда мне было 18 лет, я пошла с благословением в отстоящее недалеко селение, чтобы посетить сестру свою, которая жила там со своим мужем, и у неё заночевала. В полночь на страну ту напали арабы, предводителем которых был свирепый Низар. Они пленили все селения, взяли в плен вместе с другими и меня и, когда наступило утро, посадили нас на свои корабли и отплыли. Проплывши целый день, они пристали на ночь к этому острову и, высаживая пленников, разглядывали их, определяя цену, какою кто хочет выкупиться. Вместе с другими была выведена и я. Увидав находившийся вблизи луг, я повернулась к нему и обратилась в бегство. Пленившие меня гнались за мной и преследовали меня, как охотник зверя, но пустыня скрыла меня от них, - или, лучше сказать, Бог в пустыне покрывал меня Своею благодатию и защищал от рук ловящих, так что они не могли найти и догнать меня. Я убежала во внутреннюю пустыню этого острова и не переставала бежать от страха до тех пор, пока колючими деревьями и тернием, а также острыми камнями не изранила сильно ног своих. Не будучи в состоянии
