Ну что же. Сотрудники его в этом направлении и копают.
Однако нельзя забывать и о возможном несчастном случае. Скажем, Асафьев почувствовал себя больным и принял таблетку, назначенную врачом для лечения подобных недомоганий. А она оказала такой неожиданный эффект. Иное предположить было можно, но сложно. Поскольку спортсмен, находясь в здравом уме и трезвой памяти, вряд ли станет принимать снотворное средь бела дня да еще в разгар ответственнейшего состязания.
Поэтому дело из тривиального и скорого превращалось в долгое и нудное. Без опроса многочисленных свидетелей и лиц, хорошо знавших теннисиста и имевших представление о его здоровье, выводы о предпочтительности того или иного варианта возможного развития ушедших в прошлое событий делать было нельзя. Впрочем, долго ли, коротко ли, но и эти сведения можно было собрать.
Зато совсем уж ни в какие ворота не лезли заявления родителей погибших молодоженов о продажности Ландырева с Максименко и анонимные угрозы самому Турецкому. Исходя из настойчивого желания анонима «напугать» следовало, что все-таки совершено преднамеренное убийство. В раскрытии которого не заинтересованы важные персоны.
Вроде бы и заявления родителей говорят о том же: детей, мол, убили. И при этом органы следствия куплены на корню, чтобы предотвратить огласку.
Однако, сопоставляя все известные факты, приходишь к выводу, что эти сведения только ломают стройную картину. Барков вполне мог желать Асафьеву поражения. Которое в конечном счете тот и потерпел... Но гибели?.. Тогда выходит, что давний тренер должен был люто ненавидеть бывшего ученика, либо он мог выполнять чей-то сторонний заказ. Да и вряд ли бы ему одному хватило бы денег на взятку следствию. Уж если следствие берет, что случается порой, как ни горько это признавать, то берет немало...
Размышления Турецкого прервал долгожданный стук в дверь.
– Можно?
– Можно Машку за ляжку, телегу с разбегу, козу на возу... – Александр Борисович позволил себе грубоватую шутку, которую слышал еще от профессора Ильинского, преподававшего в университете основы психологии коллективов. Потому что увидел за приоткрывшейся дверью одну лишь долговязую фигуру капитана Яковлева.
– Хе-хе, – оценил шутку опер. – Но все-таки не разрешите ли войти, Сан Борисыч?
– Разрешу, пожалуй, – наморщил лоб Турецкий. – Если порадуешь чем-нибудь.
– Ну это уж я не знаю, огорчитесь или порадуетесь, но кое-что есть.
– Заходи и выкладывай.
– Никого ждать не будем?
– Ты начинай потихоньку, а народ сейчас подтянется.
Володя доложил, что ему удалось допросить всех списочных сотрудников Теннисного центра, за исключением двух человек, находящихся в отпусках. И одного тренера, который сегодня выходной как раз. Нет у него занятий с группами по расписанию.
Кроме того, Яковлев побеседовал с некоторыми родителями, сопровождавшими детей на тренировки. И общая картина о том, что в этой спортивной школе происходит, сложилась у него вполне и вполне благоприятная. Доброжелательное руководство, квалифицированные наставники, умелая организация занятий. Плюс турниры различные на базе Центра проводятся, в том числе и рейтинговые, что для начинающих спортсменов очень важно. Бывших воспитанников помнят. Достигшими высот в теннисе гордятся. Фотография трагически погибшего Артура Асафьева висит в траурной рамке на центральном стенде.
Но по существу дела, – продолжал Володя, – никто не может ничего сказать. Асафьев давно их уровень перерос – уж несколько лет на кортах Центра вообще не появлялся. И некоторые его просто не помнят даже – позже, чем он к Шульгину ушел, на работу устроились. Значительно интереснее то, что удалось разузнать об отсутствующем тренере Баркове...
Но договорить он не успел.
– Шел архангел с небес, нес на плечах жертвенный крест. Поставил крест на каменный мост, из штыков составил пост, запер тридцатью замками, все одним ключом, припер своим плечом. Никому эти замки не открывать...
В кабинет шумно ввалились опаздывающие сотруднички. Веселая Галя громкой скороговоркой бормотала эту галиматью Володе Поремскому, косясь на зажатую в руке бумажку. Тот хихикал.
– ...никому рабу Божью Галину не достать, ни в холод, ни в жару, ни в доме, ни на пиру, ни вечером, ни поутру, ни под месяцем ясным, ни под солнышком красным. Господи, спаси и сохрани, рабу Божью Галину от порчи охрани. Аминь.
– Галочка! – Турецкий изобразил на лице сильнейшее беспокойство. – Ты не в Аум ли Сенрикё записалась намедни?
– Простите, Сан Борисыч, мы опоздали. Но я сейчас все-все расскажу! Можно?
Сама в это время подбежала к Яковлеву и чмокнула в нос, поднявшись на цыпочки.
– Спасибо, Володенька. Это та самая дама, которая нам, похоже, нужна.
Турецкий вопросительно посмотрел на Яковлева.
Тот кивнул:
– Чего уж. Пусть говорит, если не терпится. Джентльмен всегда пропустит даму вперед.
– Если у той разрез на платье сзади, – с готовностью подхватил расхожий афоризм Поремский.
– Это мне Володя помог, – пояснила всем присутствующим Галина. – Я в «Агидели» была на допросах и случайно разговорилась с тетечкой интересной, которой приятельница сплетни о Баркове рассказывала. Барков – это тренер из Теннисного центра, у которого когда-то наш жмурик занимался.
Ну я Володе, который как раз в Центр поехал, позвонила, попросила узнать адрес и номер телефона. После «Агидели» ей звякнула, договорилась и нанесла, так сказать, визит. Это, я вам скажу, что-то. У нее из окон Кремль виден. Квартирка в два этажа. Метров триста, не меньше. Евростандарт, джакузи-шмакузи. И все это увешано какими-то амулетами: пучками травы, записочками, едва ли не хвостами мышиными...
– А самый простой способ распознать порчу – это провести золотым кольцом по щеке и посмотреть, остался ли темный след. Хотите, сейчас про вас узнаем? – Галя Лапковская в шелковом халате с драконами и дымящейся трубкой в руке приподнялась было с оттоманки за шкатулочкой с шаманскими причиндалами.
– Ой нет, спасибо! Как-нибудь в другой раз. – Галя Романова отодвинула пиалу с зеленым чаем, оберегающим от случайного сглаза. Она уж четвертую допивала и могла теперь долго ни сглаза, ни порчи не бояться. – Вы скажите лучше, а вот на вашего Юру он порчу тоже наводил?
– Ну что вы! Я Юрку надежно оберегаю. Вы знаете, я ведь белый платок в воду бросала уже... Вся трава заплевана, стоит вся заколдована... Защита и оборона от сглаза дурного в слове верном, крепко сказанном, печатью запечатанном. И сорокоуст за здравие Юрочки заказывала. Ну а, упаси Бог, случится что, не побоюсь и полотенце на могильный крест повязать.
– На чей крест? – не поняла Романова.
– Неважно. Лишь бы имя совпадало. Не знаете? Я научу вас сейчас. В общем, надо дать больному, ну, на которого порчу навели, вытереться после мытья новым белым полотенцем. Полотенце в тот же день отнести на кладбище и, найдя могилу с именем больного, привязать полотенце на могильный крест. Трижды прочитать заговор. После этого положить на могилу принесенное с собой сырое куриное яйцо, яблоко и кусок черного хлеба, сказать «спасибо» и уйти не оглядываясь. В тот же день заказать годовое заупокойное поминание покойнику, лежащему в могиле, и годовое заздравное поминание больному. А заговор такой: «Возьми порчу, возьми грехи, сними зло да отгони нечисть всякую с раба Божьего Юрочки. Как тебе из могилы не подняться, по белому свету не ходить, ногами землю не топтать, не гулять, так злу и порче на рабе Божьем Юрочке не быть и не жить, его не томить. Доколе стоит белый свет, обратно пути-дороги порче да скверне нет! Аминь». Только запомните накрепко: тому, на ком порча была, это кладбище никогда в жизни посещать нельзя. Не то очень плохо выйдет.
– Спасибо, – улыбнулась Романова. – Я запомню. Ну а в случае чего, я к вам.
– Ну что вы? – смутилась специалистка по магии. – Я только на первом уровне посвящения пока. Ученик всего лишь. Если вам надо, я адресок мага дам. Хороший маг, сильный. И берет недорого.
