– Пардон, Анатолий Яковлевич! – замялся Красников. – А можно с вами отдельно поговорить?.. Все-таки мы люди военные.
– Вы имеете в виду – без Турецкого? Ну это вряд ли, на самом деле это я к нему прикомандирован, так что он тут музыку заказывает. И мне не кажется, что вопрос о ваших арендаторах и есть та самая страшная военная тайна, которую надо тщательно охранять.
Красников откашлялся:
– Хорошо, все отчеты я вам представлю. На этом разрешите попрощаться, я пойду отдам соответствующее распоряжение!
Генерал-майор сухо изобразил поклон и вышел.
– Ну ты даешь, Анатолий Яковлевич! – аж присвистнул Турецкий. – Смело ты с генералом... Меня-то он, понятно, во внимание не берет, хамит по должности али от скуки и не боится вовсе. А с тобой совсем другой коленкор выходит.
– Да ладно вам, Александр Борисович! Давайте лучше с его подчиненными побеседуем, которые непосредственно данными объектами командовали. Красников все равно попытается все на них свалить, потому что вряд ли у него отчетность в порядке.
На железнодорожной станции Матвеевская в жаркий день от солнца спрятаться было негде: разве только залезть под скамейку, но их тоже не слишком-то много. На скамейках важно сидели пенсионеры и пассажиры с детьми. Дети, разморенные жарким солнцем, не кричали и не бегали, даже уже хныкать перестали, до того им было худо!
Только группа подростков, предпринявших первую в этом году попытку приготовить в лесу шашлыки, держалась браво и бойко. Помимо поедания шашлыков ребята успели выпить какое-то количество слабоалкогольных напитков и искупаться в озере, с которого только недавно сошел лед, так что им теперь море по колено.
– А потом я такой – фигакс! – захожу к нему некромантом с тремя дьяволами! А у него в замке остались только феи!
– А если бы у него успели народиться ифриты? Ты рисковал!
– Ничего я не рисковал – я забэкапился!
Иван Силкин стоял неподалеку от этой шумной компании и понимал только каждое второе слово.
– Вчера чатились с одной кисой. Я ей говорю: ты с какого города? А она сразу обиделась!
– Круто! А я у себя на сайте поставил счетчик посещений, так там с одного айпишника каждый час кто- то ко мне ходит.
– Может, робот?
«О чем только думает нынешняя молодежь! – вздохнул про себя Силкин. – Сколько непонятной и наверняка ненужной информации в их головах! А как они питаются? Гамбургеры, кока-кола, чипсы – химия сплошная!»
Его раздумья прервал громкий хлопок: один из парней открыл бутылку пива о металлическое ограждение платформы.
– Ты что хулиганишь! – тут же накинулась на него дородная пенсионерка с сиреневыми буклями, которой отлетевшая пробка чуть не попала в лоб.
– Извините, бабушка! – ответил подросток, передавая пиво по кругу своим приятелям.
– Вот я милицию вызову! – еще пуще разъярилась обиженная таким обращением «бабушка». – Вы несовершеннолетние. Кто вам пиво продал, интересно?
– А нам еще и водку продают! – похвалился кто-то из толпы.
– И травку тоже!
«Разве мы в их годы были такими? Ничего подобного! – продолжал привычно ворчать про себя Силкин. – Имели уважение к старшим, да и одевались скромнее».
Сегодня он выехал на очередную вылазку за ранними грибами, на этот раз – за летними опятами. Жена Мария Александровна прихворнула и компанию составить ему не смогла, поэтому он отправился недалеко. Знал он тут, в паре километров от Матвеевской, отличное местечко. Грибов набрал много, настроение, несмотря на трагические события последнего месяца, было приподнятое. Так было всегда: если что-то в жизни не ладилось, Иван Никифорович шел в лес. Если время выдавалось подходящее, собирал грибы. Старался не расстраиваться от малых урожаев: все равно приятно – просто вдыхать полезный лесной воздух, наслаждаться тишиной и покоем. И лес обязательно подсказывал ему правильное решение.
Но сейчас сомнений у него никаких не было. В правильности своего решения Силкин был уверен: он должен был во имя памяти товарищей рассказать Турецкому и его людям все, что знал об этой темной истории, – и он рассказал. Так поступил бы на его месте каждый.
Подростки, видимо, допили свое пиво, разрешили конфликт с пенсионеркой (краем глаза Силкин видел, что она демонстративно поднялась и пересела подальше от компании) и снова расшумелись. В другое время он, может быть, одернул бы их, призвал к порядку, но сейчас, на фоне случившегося с Голобродским и Рафальским, детские шалости уже не казались ему непростительными проступками, требующими немедленного пресечения.
– Мы, короче, на днях будем играть в петанк на Болотной площади, приходите позырить!
– Петанк – отстой. Я вот купил горный байк, с лестницы учусь съезжать.
– Ну и как?
– Нормально, крыло только помял слегка и локти разбил.
– Ну ты жжешь!
«И слова, казалось бы, все знакомые, а о чем говорят – не поймешь».
В это время один из подростков, выделив Силкина из толпы как самого, что ли, «своего», подошел к нему и попросил прикурить.
– Не курю, молодой человек! – гордо сказал грибник. – И вам не советую! Вот сколько мне, по-вашему, лет?
– Шестнадцать? – неуверенно спросил подросток.
– Да нет, конечно, – даже испугался Силкин.
– А выглядите на шестнадцать! – ответил его собеседник и вернулся к своей компании. Компания немного пошушукалась, потом захохотала.
«Это они надо мной, стариком, насмехаются, – внутренне вознегодовал Силкин. – Хороша у нас молодежь, да!»
Он немного отошел от подростков, чтобы не слышать их тарабарщины, и оказался рядом с той самой пенсионеркой, которую чуть не задело пробкой от пива. Пенсионерка вовсю болтала о чем-то с молодой мамашей, державшей на руках упитанного лысого карапуза.
Народу на платформе все прибавлялось: электричку ожидали с минуты на минуту, а она опять запаздывала.
– И конца-края этому нет! – жаловалась пенсионерка. – Уж сколько раз я тут ездила – не было такого, чтобы электричка вовремя пришла!
– Да вы преувеличиваете!
– Я? Преувеличиваю? И ничего я не преувеличиваю! Довели страну! Сплошные ток-шоу за стеклом какие-то, прости господи. Вы слыхали, да, как перед самым Днем Победы ветерана убили, а потом это по телевизору показали?
– Что показали? – Мамаша, видимо, вся была поглощена заботами о своем чаде и телевизор не смотрела.
– Ну как же! Убили старика-ветерана на Красной площади, а это все на камеру снимали. Мне подруга рассказывала, что это такой трюк, чтобы побольше зрителей привлечь! Повышение рейтинга канала называется! Она говорит, его не по-настоящему убили, это подставной артист!
– Не может быть! – ахнула мамаша.
– Еще как может! Моя подруга говорит – это артист загримированный, она его в театре видела. Назвался ветераном, а сам алкоголик, пьет, не просыхая, ему лет сорок, а выглядит на все семьдесят. Ни стыда у людей, ни совести!
Тут Силкин не выдержал – хоть и не в его правилах было вмешиваться в чужие разговоры, но это уже было чересчур.
