Фридрих Незнанский
Конец фильма
Глава первая
1
Карандаш сломался, бумага порвалась.
Точить другой было бы глупо и странно. Он поискал на столе, нашел шариковую ручку и, выдернув новую страницу из блокнота, что-то быстро написал. Поискал глазами, куда бы положить записку, но не нашел, оставил на столе. Некоторое время стоял, глядя себе под ноги, а потом медленно, словно во сне, обернулся.
За ним был шкаф с оружием. Несколько красивых пистолетов поблескивали на красном бархате. Он заставил себя подойти, взять небольшой черный, с коричневой рукояткой. Рука с пистолетом безвольно опустилась. Он взвел курок и от щелчка вздрогнул.
Суетливо поднес дуло к груди, потом переместил к виску, засунул даже в рот, но в конце концов упер холод металла в собственный лоб.
Прикусил губу, на глаза накатились слезы, он зажмурился, выдохнул шумно и нажал курок.
Пистолет сухо щелкнул – по белой стене разбрызгалась кровь.
Он покачнулся и стал заваливаться на спину.
– Стоп! Снято!
Актер, играющий самоубийцу, не упал, только привалился к дивану.
– Печатать? – подлетела к режиссеру помреж.
– Печатать, – сказал режиссер и покосился на операторшу. Та оторвалась от визира и скривилась так, словно сейчас ее стошнит.
– Второй дубль, – покачала она головой.
– Миш! – Через павильон к режиссеру шел Кирилл. – Погодите! Миш, что печатать? Это барахло ты хочешь печатать?
Режиссер встал со стула, развел руками.
– Марик, что за дела? – обернулся он к говорившему в мобильник лысоватому человеку.
Лысоватый тут же выключил телефон и во все тридцать два зуба улыбнулся.
– Миш, творчество, а, да? Что, Кирилл, что?
– Ну это же из рук вон, Миша, – укоризненно сказал Кирилл. – Вить, ты не обижайся, – успокоил он актера. – Ребята, вы сечете, что такое темпо-ритм, саспенс, драйв, наконец?
– Сайнекс! – скомандовала операторша.
– Не подходите к оружию! – громко сказал парень в кожаной куртке. – Сколько можно просить!
– Это же просто. Ты видел когда-нибудь, как человек стреляется? – размахивал руками Кирилл.
– Нет, – признался актер. – А ты? Сергей Петрович, вы видели?
Стоявший в стороне пожилой дядечка подошел, покачал головой.
– А я видел, – сказал Кирилл.
– Вить, пусть он покажет, а, Миша? – все так же лучезарно улыбался всем Марик Варшавский. – Кирилл, покажи.
– Игорь, ты охренел?! Куда столько дыма?! – закричала через всю площадку операторша.
Среди декораций носились реквизиторы, гримеры, пиротехники, на доброй половине из них были черные трикотажные куртки с названием фильма – «5+».
Парень в кожанке стал разгонять дым по павильону.
Женщину с любительской телекамерой, запечатлевавшую происходящее на площадке, шугали все, кому не лень.
– Понимаешь, любовь любовью не играют, – все размахивал руками Кирилл перед носом актера. – А ты все боишься и боишься. А наоборот – веселее, знаешь, уже все по фигу. Это же потом аукнется. Вернее, раньше аукнется.
– Где – раньше?
– Кирилл, что за новости? – встрял режиссер.
– Где... в четырнадцатой серии.
– В какой?! – схватился за живот режиссер, сгибаясь от наигранного смеха. – Когда она будет, Кирилл?!
– Будет.
– Марик, он издевается? – повернулся к Варшавскому режиссер.
– Миш... Ладно, да? – примиряюще улыбался Марик.
– Чего – ладно?! У нас написанных восемь серий из шестнадцати, а он тут режиссурой занялся. Он сценарист или кто?
– Ну пусть, пусть, – снисходительно сказал актер.
Кирилла это вдохновило, он бросился к письменному столу, повторил то, что уже делал актер, но страшно наигрывая, а потом с улыбкой подбежал к оружейному шкафу, схватил пистолет, приставил к своему лбу и сказал:
– Весело, понимаешь, ты уже все знаешь наперед, тебе уже все по фигу... – и нажал на курок.
В шуме суетящегося павильона грохнуло так, что всё замерло.
Голову Кирилла отбросило назад, и он рухнул на спину.
Среди застывшей толпы двигался только он. Да еще парень в кожанке бежал к оружейному шкафу.
Потом из-за спины режиссера выглянула актриса и сказала:
– Дураки... Что за шутки, дураки!
– Я не виноват! – истерично закричал парень в кожанке.
И только тут все задвигались, закричали, забегали, ужаснулись.
Стоявшая позади Кирилла помреж вытирала с лица красную жижу и спрашивала пустоту:
– Это настоящая? Это настоящая? Это настоящая?
Вперед протиснулся пожилой дядечка, быстро склонился к мертвому телу и громко скомандовал:
– Так! Из павильона никто не выходит! Марк Семенович, проследите!
За ним пробилась к трупу женщина с видеокамерой.
Начала снимать и упала в обморок. И тут же протяжно закричала, закрывая лицо руками, другая женщина.
2
Денис Грязнов тыкался в разные двери, спрашивал пробегавших мимо:
– Где второй павильон, не подскажете?
Но люди неопределенно махали рукой в разные стороны и убегали.
– Денис! – наконец услышал Грязнов. Обернулся.
Из дальнего конца стеклянного коридора к нему бежал пожилой дядечка.
– Сергей Петрович? – немного опешил Денис. – А вы?..
– Сюда пойдем, сюда, – на ходу приобнял Грязнова дядечка.
– Я тут заблудился, в этих лабиринтах, – виновато улыбался Денис.
– Как говорил Довженко, здесь усе криво и ничого не прямо, – улыбнулся дядечка. – Это я тебе звонил. Нужна будет твоя помощь.
– А что тут?
– Сам увидишь.
Шумная толпа курила на лестнице, но, завидев пожилого дядечку с Грязновым, побросала окурки и скрылась за дверью с надписью «Павильон № 2».
– Только ты это, Денис... – остановился Сергей Петрович. – Народ специфический, понимаешь?
– Артисты, понимаю...
– Ну да. И еще... Ты не пугайся только, держись, ладно?
– А что? Сергей Петрович, что?
– Кирилл застрелился.
– Медведь?.. Медведев?! Где?!
– Здесь, – кивнул на павильон Сергей Петрович.
