перед сном. Пока еще не заснул, и в голове всякое вертится. Даже как-то некогда толком о сыне подумать. Все дела у нас с тобой, беготня какая-то…
— И мне об Ирине некогда подумать, — пожаловался Турецкий. — А ведь, небось, обижается…
— Да они всегда обижаются, — философски заметил Плетнев. — Им всегда кажется, что они у нас что-то недополучают… Но мы же не можем с ними сюсюкать или цацкаться. У мужчин, я имею в виду настоящих мужчин, к примеру, как мы с тобой, дело всегда на первом месте. Если бы не мы с тобой, то кто бы стал разгребать это дерьмо в городе-побратиме Новороссийске?
— А разве он наш город-побратим?
— Да это я так, к слову. Так что ты не мучайся. Вот разберемся, повяжем кого надо, сдадим в руки правосудию и тогда сядем за хороший стол, с хорошим вином, на крайняк с хорошей водкой, и задумаемся о наших родимых часа на два. А может, и домой рванем. Что-то мне здесь уже совсем разонравилось… Не привык я быть в роли дичи. Лучше охотником, — сделал вывод Плетнев.
— Ну это вопрос спорный, — кто здесь охотник, а кто дичь. Просто игра у нас закрутилась непростая — роли все время меняются. Ладно, не будем париться… Пришли, — кивнул на эллинг Турецкий.
Сергей Иванович в выгоревшей бейсболке и старенькой рубахе, заправленной в потертые джинсы, поджидал их у заборчика, слепленного незнамо из чего. Но если приглядеться да разобраться, становилась понятна задумка мастера — стальная арматура причудливо оплетала ржавые столбики и даже с некоторым смыслом. Кто-то пытался придать плетению узор, и два пролета даже четко намекали на нечто, похожее на морской якорь. Но потом, видимо, терпение у мастера лопнуло, и дальше все пошло кое-как. Хотя с главной задачей мастеровитый человек справился — заборчик отделял частную собственность от чужой, и на границе была даже установлена будка. Приволок откуда-то ржавую беседку и обил листами жести. Именно из-за будки на непрошенных гостей выскочил здоровый пес с ревом и лаем, как дикий зверь из прерий, а точнее — огромная кавказская овчарка.
— Фу! Марсель! Свои… Свои… — прикрикнул на овчарку Сергей Иванович, и она, еще раз гавкнув уже скорее по инерции, чем для порядка, относительно успокоилась. Но хотя на гостей не бросалась, свой долг исполняла исправно — пристроилась рядом, сопровождая людей на вверенной ей территории, иногда то забегая вперед, то отставая, как конвоир, не желающий терять своих подопечных из вида.
Сергей Иванович сделал несколько шагов и поднял руку, привлекая к себе внимание хозяина овчарки.
— Михалыч! Это я…
— Кто с тобой? — строго спросил невидимый Михалыч и неожиданно включил средь бела дня прожектор, ослепив на мгновение пришедших.
— Как договаривались, свои! — закрылся рукой от слепящего света Сергей Иванович.
— Марсель! Место! — приказал хозяин и выключил прожектор.
Пес неторопливо потрусил к будке, а Плетнев изумленно изрек:
— Как на границе…
— Так это ж Михалыч, — объяснил Сергей Иванович, словно имя объясняло странное поведение ретивого сторожа. — Он, конечно, не в себе малость… На «Нахимове» вахтенным был. Пятнадцать человек вытащил, ну и тронулся маленько. Считает, это его вина, что корабль затонул. Теперь вот все время на посту. Но человека надежней нет. И Кирюшку любит — сирота ведь, да еще сынок нашего, из морских… Мы с Михалычем решили Кирюшку в Касабланку отправить. В ночь сухогруз отходит… А то за ним здесь кто теперь только ни охотится — и бандиты, и менты… Некуда парню податься, только мы у него и есть.
— Главное, чтоб до ночи с ним еще чего не случилось… — заметил Турецкий.
— А это уж мы с Михалычем постараемся, — заверил Сергей Иванович и завернул к будке.
Михалыч при его грозном и суровом голосе оказался мужичком сухоньким, с впалой грудью, но в тельняшке с длинными рукавами, которые он аккуратно подвернул, поскольку со временем рукава вытянулись и были ему длинноваты. Он только на секунду задержал острый взгляд на пришедших и опять уставился вдаль, словно роль впередсмотрящего закрепилась за ним навечно.
— Михалыч… — осторожно окликнул его Сергей Иванович.
— Слышу, — ответил, не глядя, моряк. — Кирилл там. Проходите.
Густые седые брови сошлись у бравого моряка на переносице, зоркий взгляд устремлен вдаль. Турецкий и Плетнев переглянулись, и Антон с уважением покачал головой.
Сергей Иванович отворил дверь эллинга и включил свет, потому что после яркого солнечного дня в помещении стоял непроглядный мрак. Кирилл с ружьем в руках сидел у стены за лодкой. В случае необходимости он мог нырнуть под нее, и в темноте его не сразу бы и заметили.
— Вы им рассказали про меня? — взволнованно спросил он у Турецкого, когда тот подошел к нему.
Турецкий сразу понял, кого Кирилл имел в виду, и успокоил его:
— Нет, конечно. Как ты мог подумать?
— Мне в милицию никак нельзя. У меня срок условный. Год. Половина осталась. А тут убийство… Точно посадят…
— Хорошие дела… За что ж тебе срок дали? — поднял брови Турецкий.
— Травка…
— Сбыт?
Кирилл кивнул головой, потом торопливо добавил:
— Нет! Я больше не…
— Ну, ладно. Будем считать, что меня это не касается, — успокоил его Турецкий. — Ты лучше скажи, что тебя с Галей связывало.
— Она моя… Мы с ней… Ну, в общем у нас было с ней один раз… И я подумал…
— Подумал, что влюбился? — пришел на выручку парню Плетнев.
Кирилл молча кивнул и смущенно отвел взгляд.
— И частенько они с сестрой… С Ниной, да?
— С Ниной… — подтвердил Кирилл.
— Частенько они «кино» снимали? Что ты про это знаешь? — спросил Турецкий.
Кирилл помедлил, словно обдумывая, стоит ли рассказывать.
— Им один моряк-грек с танкера посоветовал. Клиент Нины. Говорил, что в Европе это сейчас самый писк — реальные съемки. Они ему продавали, я даже иногда отвозил пленки. За пятьдесят баксов. Девчонки давали…
— Ты кого-нибудь узнал на кассете?
— Там был этот… которого закопали. Кликуха у него Баул. Беспредельщик полный. Он первый стрелял. И еще… который не стрелял и у стены стоял в бейсболке. Это Валерчик…
— Кто он?
— Сутенер… А сам под видом заместителя директора гостиницы на «Ставриде» ошивается. Для отвода глаз. Он им номер оплачивал и проценты брал. Гнида!
— Он знал про «записи»?
— Нет… не знаю…
— Что ты о нем знаешь?
— Он подонок и трусло… Он один раз Нину избил. Прямо на палубе… А моряк — австралиец, здоровый такой, за нее вступился. Видели бы вы, как испугался Валерчик. Прямо весь потом покрылся… Извиняться начал, заюлил… Противно смотреть было.
— Ладно, психологический портрет этого подонка нам ясен. Где он бывает?
— Я не знаю… Один раз я пиццу возил ему на квартиру в старом городе. Это он девчонок подставил?
— Возможно. Кирилл, есть у меня такое предположение, он что-то знает. Как туда проехать? Ну на эту квартиру? Помнишь?
— А, это просто… Я вам нарисую. У вас ручка есть?
Плетнев достал ручку и открыл свой блокнот. Кирилл разложил блокнот на коленях и начал чертить схему.
— На набережную выберетесь, там прямо, а у «Стамбула» завернете направо. И еще километров…
