заправила, какой-то испанец, тоже, кажется, хорош гусь.
– Мир погряз в коррупции, – с интонацией персонажа древнегреческой драмы произнес Грязнов.
– Вот! Ты сам это признал. А предлагаешь мне миндальничать с отдельно взятым человеком.
– Ох, Сашок, до чего же я устал спорить с тобой. Ты такой хитрый, такой изворотливый. Хуже депутата Думы. А ведь раньше был совсем другим.
– Каким?
– Раньше ты всегда, причем справедливо, подчеркивал, какая у тебя скверная интуиция и какая у меня выдающаяся. Сейчас, увы, ты всячески стараешься проигнорировать этот весомый, широко известный факт.
Турецкий шлепнул себя ладонью по лбу и рассмеялся:
– Ах да! Совсем забыл об этом, из головы вылетело. Спасибо, что напомнил.
– Не за что.
– Ну тогда включай свою хваленую интуицию на полную катушку. Рискнем.
– Тут особого риска нет, – успокоил его Грязнов. – Я включу интуицию с ограниченной ответственностью.
– То есть? – не понял Александр Борисович.
– На всякий случай я предупредил пограничников, чтобы Саврасова не выпускали из страны. А здесь ему и деться-то некуда. Тут он, голубчик, весь на виду.
– Да, знакомых у него маловато. Тогда ты побыстрее свяжись с ним.
Когда генерал позвонил Саврасовым, к телефону подошла Варвара Алексеевна. Узнав, что Дмитрий сейчас дома, находится в той же комнате, откуда она разговаривает, Грязнов попросил ее не привлекать внимания парня к разговору, отвечать на вопросы односложно – да или нет. Таким образом ему удалось выяснить, что настроение у Дмитрия хуже некуда, все из рук валится, в Москве ни с кем не общается, безвылазно сидит дома, разве что иногда разговаривает со своей девушкой, находящейся в Германии.
Узнав о состоянии Дмитрия, Вячеслав Иванович попросил позвать его к телефону. У парня был грустный голос. Когда муровец представился, собеседник несколько оживился, сказал, что охотно встретится со следователями. Грязнов решил не откладывать дела в долгий ящик:
– Вы когда сможете приехать?
– Побреюсь, переоденусь и выеду. Через час с небольшим буду у вас.
– Хорошо, жду. Выписываю пропуск, не забудьте паспорт.
Да, парень в полном миноре. Днем сидит дома, небритый, то есть никуда не собирался. Конечно, гибель матери любого выбьет из седла.
К назначенному времени Дмитрий не приехал. Поначалу Грязнов списал его опоздание на то, что кипрский сиделец плохо знаком с московским транспортом, мог не рассчитать или даже заблудиться при пересадке в метро. Однако когда тот не появился и через час, закрались нехорошие предчувствия, которые вскоре подтвердились. Позвонил Павел Афанасьевич и сказал, что Дмитрий направлялся в МУР, однако по дороге к нему прицепились незнакомые парни, затеяли ссору и сильно избили племянника.
– Где он сейчас?
– Какие-то прохожие вмешались, и хулиганы бросились врассыпную. Дмитрий кое-как доплелся домой. Все болит, лицо в синяках. Мы его уложили, пусть очухается.
– Ситуация осложняется, – вздохнул Грязнов. – Я бы, с вашего позволения, подъехал к вам. Надо будет и об охране подумать.
– Будем очень признательны.
– Значит, подъеду. Вы же пока дверь никому не открывайте. Если будут какие-нибудь попытки, игнорируйте. Никаких там Мосгаза, телеграмм. Никому.
Через час, оставив двух оперативников в подъезде, генерал входил в квартиру Саврасовых.
– Кто-нибудь пытался попасть к вам?
– Нет.
– Уже хорошо.
В комнате было тепло, поэтому Дмитрий был прикрыт лишь белой простыней. По контрасту с ней его голова с кровоподтеками выглядела особенно жутко. При появлении Грязнова он разлепил глаза и натужно улыбнулся.
– Как это произошло? – спросил муровец.
Слова Дмитрию давались с большим трудом, губы у него сильно распухли, хорошо, хоть зубы на месте. Его немногословный рассказ продолжался достаточно долго. Однако суть его генерал Грязнов уловил в два счета. По пути к метро к Саврасову прицепились два незнакомых, якобы подвыпивших парня. «Друг, выпьем с нами, – говорил один из них. – На радостях – у меня дочь родилась. За мой счет. Угощаю всех желающих». Дмитрий попытался пройти, коротко бросив, что торопится, однако те не отставали и шли за ним почти до самой станции метро. Когда же они поняли, что Дмитрий сейчас юркнет в подземку, рывком затащили его за палатки и принялись избивать. «А раскроешь пасть, – предупредил один, – вообще в асфальт закатаем». На шум открылась дверца овощного ларька, и вышедшая продавщица так пронзительно завизжала, что хулиганов мигом как ветром сдуло.
– Конечно, продавщица в общих чертах опишет внешний вид нападавших, – сказал Вячеслав Иванович. – Только искать их таким способом практически бесполезно. Однако все равно мы ваших обидчиков поймаем.
– Есть другой способ?
– Вы же понимаете, что это произошло не случайно, а было сделано целенаправленно. Эти люди связаны с убийцами вашей матери, и, когда поймаем тех, они выдадут своих «шестерок», которым платили за избиение свидетелей. С подобным нам приходится сталкиваться сплошь и рядом, считай, при расследовании каждого дела. Главное – задержать заказчиков, а потом уже камень покатится с горы. Поэтому все ваши соображения будут крайне ценны для нас. Должен сказать, Тамара Афанасьевна, скорей всего, убита по указанию кого-то из ее близких друзей.
Дмитрий ответил, что готов дать любые показания, лишь бы помочь следствию.
Грязнов рассказал ему все, что удалось узнать к этому времени. Дмитрий был заметно возбужден описанием на первый взгляд малозначащих примет убийцы.
– Энергичный, тридцатилетний, с короткой стрижкой, – медленно повторял он слова генерала. – Почему-то мне сразу припомнился один из хороших знакомых Людмилы Витальевны. Это Василий Загорских, бывший сибиряк, последние года два он работает у нее в банке на какой-то мелкой должности. Краем уха я слышал, что между ними завязались близкие отношения. И этого Василия я несколько раз мельком видел. Такой нагловатый тип, он производит впечатление человека, способного на любую подлость.
– Про их близкие отношения вы узнали от кого-то из сотрудников «Ориона»?
– Нет, насколько я понял, на работе они свои отношения скрывают. Тут ничего удивительного нет. Служебный роман – слишком большое лакомство для пересудов. Тем более что Василий существенно моложе Людмилы Витальевны. Об этом мне рассказывал мой школьный приятель Вадим Потоцкий. Он журналист, работает в газете обозревателем в отделе культуры, часто ходит на всякие шумные премьеры. И несколько раз встречал там Скворцовскую и Загорских.
– Откуда он их знает?
– Он знает Людмилу Витальевну. Это я их познакомил. Как-то она была у меня дома, когда неожиданно зашел Вадим. Они и познакомились. Виделись всего ничего, она его и узнать не узнает. А у него такая цепкая журналистская память. Раз увидит – на всю жизнь запомнит.
– Загорских-то он не видел.
– Вот это уже узнал я. Она как-то проговорилась, что иногда куда-нибудь ходит с ним. Якобы просто чтобы не идти одной. У нас ведь тоже, несмотря на разницу в возрасте, были со Скворцовской близкие отношения. Поэтому я даже в какой-то степени ревновал этого сибиряка к ней. А что делать – ведь я нахожусь далеко. Впрочем, – добавил Саврасов, – сейчас эта проблема утратила свою актуальность. Теперь у меня есть невеста.
– А про других сотрудников «Ориона» вы что-нибудь знаете? Например, про заведующую операционной службой Чохонелидзе.
– Краем уха слышал эту фамилию, только ничего о ней сказать не могу.
