– Все мужики – никогда... до поры до времени. Нагляделась я в жизни, знаю, подружка...
– Так что советуешь? Не лететь, что ли?
– Зачем, лети, только будь умной и, главное, осторожной. И не забирать ты его приехала, оставь свои преподавательские штучки, а проведать, потому как соскучилась, ясно? И ничего ты не имеешь против того, чтобы он там своим любимым делом занимался. Пусть. Он сам вернется, куда ему без тебя да Нинки?
– Может, ты и права... – задумчиво сказала Ирина. – Ладно, пора ехать в аэропорт. Костя обещал в случае затруднений позвонить кому надо. Антону-то что передать? – она засмеялась.
– Антоше? Да что? А ты поцелуй его и скажи: это от Кати привет, вот и спасибо будет.
– Это я сделаю с удовольствием, – засияла Ирина, но, увидев, как нахмурилось лицо Кати, торопливо добавила: – От тебя привет! Могу и не целовать! Мне сейчас, сама понимаешь, вот только этого и не хватает. И еще желательно в присутствии Шурки, да? Балда ты, подруга, однако... Ладно, не сердись, это же шутка. Пока. Вася! – крикнула она. – До свиданья, до скорого! Ты не выскакивай, сиди, занимайся своими делами, и я тебя очень прошу: слушайся тетю Катю. Хорошо, Вася?
– Хорошо, тетя Ира, до скорого! – крикнул он в ответ и ухмыльнулся.
– Вася, ты посиди немного один, я провожу Иру и забегу в магазин, куплю тебе чего-нибудь вкусненького на обед, ладно?
– Хорошо, теть Кать, – ответил Вася и, закрыв ноутбук, стал аккуратно засовывать его в свой рюкзачок, где для него был сделан отдельный отсек. Подумал, что дядя Саша все же неплохой мужик, его подарок папа назвал почему-то «царским», а потом они посмеялись и выпили – обмыли подарок. Ваське тоже дали – двухлитровую бутыль пепси-колы... А тетя Ира ругалась, что они «совращают» ребенка, вот чудилка!
Выходная дверь хлопнула. Значит, женщины ушли. Вася осторожно вышел в прихожую, надел свою новенькую курточку с капюшоном, сверху – рюкзачок и, аккуратно открыв дверь, посмотрел на лестничную площадку, прислушался. Внизу голоса смолкли. И тогда он вышел и осторожно закрыл за собой дверь, которая щелкнула замком. Он даже не подумал, захватила ли тетя Катя свои ключи, в голову не пришел такой вопрос.
Свой маршрут Вася знал – еще накануне, в доме у Турецких, он посмотрел по карте Москвы, куда ему и как надо ехать. И запомнил. Сперва на метро – до «Павелецкой», а там на электричке – прямо до аэропорта. Деньги у Васи были. Он позвонил в справочную и поинтересовался, сколько стоит билет на самолет до Новороссийска. Сложил и пересчитал свои деньги, и оказалось, что хватает, но – в обрез. Однако это не страшно, главное – долететь, а там и папа поможет. Уж в этом-то Вася не сомневался. Об одной мелочи он только не подумал: кто ему продаст этот билет?..
Турецкий и Плетнев появились утром в прокуратуре почти одновременно. Александр приехал на машине, Антон притопал пешком. Они здесь оказались первыми. И лица у обоих были не то чтобы самодовольные, но словно бы очищенные от дурных и неприятных мыслей, когда утро представляется тебе свежим и радостным, а все окружающие – приятными и доброжелательными людьми. Антон это заметил первым и подумал, что лучше момента, пожалуй, не сыскать, а то потом снова навалятся дела и проблемы.
Взяли у дежурного ключ и поднялись в кабинет Липняковского, открыли настежь окна, чтобы выветрить перед началом работы неисправимый канцелярский дух помещения.
– Саш, я хотел с тобой... – начал Плетнев. – Да как-то все не получалось.
– А какие проблемы? – тон у Турецкого сразу показался Антону колючим.
– Мы ж ведь так и не поговорили, я ничего не успел объяснить тебе. Но это мне нужно. Очень нужно, Саша. Потому что я чувствую нутром твое резко отрицательное отношение ко мне.
– А ты не пытался понять почему? – Плетнев услышал в вопросе насмешку и напрягся.
– Зря ты иронизируешь, Саша. Я могу поклясться самым святым для меня в этой жизни, собственным сыном, что у нас с Ириной никогда и ничего не было.
– Вот ты сам не замечаешь уже, – у вас с Ириной. А почему «у вас»? Вы кто, родня, любовники?
– Извини, не придирайся к неудачному слову. Конечно, не у нас, а между ею и мной. Так устроит?
– Ну-ну, я слушаю, продолжай.
– Я хочу объяснить ту совершенно идиотскую ситуацию...
– А чего ж там идиотского? Это знаешь, что напоминает? Ну, вот пример. Жену оскорбил какой-то хлюст. Муж вступается и бьет того по морде. А жена, желая разнять мужчин, хватает мужа за руки и не дает ему возможности действовать. И в это время хлюст, опомнившись, врубает ему в ответ, да так, что муж вообще валится с ног. Жена в сильном расстройстве и обвиняет мужа в том, что он повел себя неправильно. Неэтично. У них – скандал. А как правильно? Вот тебе совсем простенький тест: ответь!
– Правильно – класть с первого же удара наповал, – жестко сказал Антон. – Или не браться утверждать таким вот образом справедливость.
– А что, согласен. Это – по-мужски. И не стоит браниться, плеваться, глаза выцарапывать там. Нельзя позволять унижать себя. И других – тоже.
– Особенно близких, Саша, – негромко сказал Антон. Он услышал вдали, на лестнице, чьи-то грузные шаги. – Тем более жену, которая тебя любит. И даже боготворила бы, если бы...
– Привет, ранние пташки! – бодро воскликнул Липняковский, издали бросая портфель на свой стол. – Уже работаем? Завидую вам, москвичам, у вас темп другой. Ритм жизни особый.
Турецкий с Плетневым почти одновременно кивнули.
– Мы потом договорим, Саша? – спросил Плетнев.
– Зачем? У меня к тебе больше нет вопросов, – Турецкий пожал плечами. – И я могу тебя понять уже хотя бы в том, что ты действительно возложил на себя довольно трудную миссию. И не по своей, полагаю, воле.
– Боюсь, что ты не понял. Или не захотел.
– Не бойся, Антон, все в порядке. Она сегодня прилетит, думаю, где-нибудь во второй половине дня. Тетка, как я понимаю, постаралась, да?
Он застал Плетнева врасплох. Тот невольно вздрогнул, едва заметно, но Турецкий это заметил, потому что ждал реакции.
– О чем вы, если не секрет? – встрял Липняковский.
– Так, о своем, о девичьем, – Турецкий растянул губы в приветливой улыбке, а Липняковский удовлетворенно рассмеялся.
– Люблю, когда утро начинается с хорошего настроения. Так я могу в приватном порядке доложить вам, Александр Борисович, о последних находках экспертов? Или подождем до совещания?
– А у вас тут каков обычный-то порядок? Работа начинается только после совещания?
Липняковский оценил иронию.
– Нет, я подумал, – он усмехнулся, – что, может быть, вам не захочется выслушивать сообщения дважды. А так, я готов.
– Вот давайте и начнем трудиться. Итак, что у нас новенького?.. Прошу прощения, Витольд Кузьмич, я два слова Антону. Тут вот какая штука... Мы вчера с Витольдом Кузьмичом выезжали на место. Еще опер был, симпатичный парнишка, я хочу, чтоб он с тобой поработал, поучился, не возражаешь?
– Конечно нет.
– Так вот, уже после, вечером, мне пришла в голову такая мыслишка, послушайте. Давайте прикинем такой вариант. Наш Куратор, который, судя по всему, уже догадался, что «заказчик» приготовил ему «кирдык», решил смыться, залечь на дно. Но не пустой, а с компроматом на нашего господина Переверзина. Зачем он это сделал, понятно. И поэтому за ним двинулись охотники. Они знали о компромате. Почему-то Куратор здесь остаться не мог. Первый вопрос: почему? Ответ напрашивается такой: те, что пошли за ним по следу, его хорошо знают. И, наверное, не по фотографии. А если это так, то охотники – из спецслужб, бывших, разумеется, хотя нельзя исключить и сегодняшних: соблазн-то велик. Мы, кстати, уже говорили об этом. Нужна тщательная проверка, а мы не телимся, ждем чего-то. Обратите внимание, Витольд Кузьмич.
– Я помню, но делается больно уж медленно. Неохотно как-то, наш запрос еще только рассматривается в отделе Федеральной службы, – пожаловался Липняковский.
– По этому поводу у меня уже сфомулировалось предложение, вернемся чуть позже. Далее. По своему документу он бежать не сможет. Поэтому, зная о такой необходимости заранее, приготовил уже себе новые
