воспоминание согнало улыбку с острой морды змея.
— В ту ночь, — рассказывал он, покачиваясь на морских волнах, — твои родственники прилетели с гор к морю, как делали это всегда в ночь полнолуния. Мы с сестрой подплыли совсем близко к берегу, так близко, что могли рассмотреть лица людей, которые сидели перед своими хижинами и ждали драконов. Мы прятались под водой, чтобы не пугать их, потому что люди боятся того, чего не знают, в особенности если оно больше их. К тому же, — он улыбнулся, — змей они вообще не жалуют.
Бен смущенно опустил голову.
— Драконы, — продолжал змей, — купались в пенящихся морских волнах, и казалось, что они сделаны из лунного света, — он взглянул на Лунга. — Люди на берегу улыбались. Ваша порода усмиряет гнев, который у них всегда наготове. Вы, драконы, разгоняете их печаль. Поэтому они называют вас «приносящими счастье». Но в ту ночь, — змей тихо зашипел, — кое-кому захотелось счастья охоты. Вода пенилась вокруг его огромной морды, когда он поднялся из морских глубин. На волнах закачались мертвые рыбы. Испуганные драконы расправили было мокрые крылья, но луну вдруг закрыли тучи черных птиц. Нет такого облака, что могло бы отнять у луны ее силу, каким бы черным и густым оно ни было. Но птицы справились с этим. Их черные перья вобрали в себя лунный свет, и как ни били драконы крыльями, взлететь они не могли. Тут бы им всем и конец, но мы с сестрой набросились на чудовище.
Морской змей минуту помолчал.
— Вы его убили? — спросил Лунг.
— Мы пытались, — ответил змей. — Мы обвились вокруг его панциря и заткнули ему пасть своими телами. Но его золотая чешуя была холодна как лед, и холод пронизывал нас насквозь. Вскоре нам пришлось его выпустить, но черные птицы разлетелись при виде нашей атаки, и луна дала драконам силу улететь. Люди на берегу смотрели, онемев от ужаса и печали, как драконы летят вдоль течения Инда и скрываются во мраке. Чудовище же погрузилось в волны, и сколько мы с сестрой ни искали его в самых глубоких глубинах, нам не удалось напасть на след. Черные птицы с громким карканьем улетели прочь. Но драконы не вернулись, хотя люди еще много полнолуний выходили на берег и ждали их.
Когда змей закончил свой рассказ, никто не произнес ни слова. Лунг посмотрел на черное небо.
— И больше ты никогда о них не слышал? — спросил он. Змей медленно покачивался из стороны в сторону.
— Слухов ходит много. Водяные и русалки, которые часто поднимаются вверх по Инду, рассказывают о долине высоко-высоко в горах, на дно которой падает иногда тень летящего дракона. Рассказывают также, что кобольды помогли драконам скрыться. Глядя на твою спутницу, — он взглянул на Серношерстку, — я начинаю думать, что это не так уж невероятно, правда?
Лунг ничего не ответил. Он стоял, погрузившись в свои мысли.
— Хотела бы я знать, где это чудовище, — пробурчала Серношерстка. — Что-то мне не нравится, что оно так просто появляется и снова исчезает.
Змей пригнул голову, так что его язык коснулся острых ушей Серношерстки.
— Это чудовище в союзе с силами воды, кобольд, — прошептал он. — Все драконы умеют плавать, хотя они существа огненной стихии. Но этот властвует над водой, вода ему служит — гораздо больше, чем мне. Я никогда больше не видел этого дракона, но иногда я чувствую, как из самой глубины морской пучины веет холодом. И тогда я знаю — это дракон в золотом панцире отправился на охоту.
Лунг все еще молчал.
— Золотой, — пробормотал он. — Он был золотой. Это тебе ничего не напоминает, Серношерстка?
Маленькая кобольдиха озадаченно посмотрела на него:
— Нет, а что? Хотя… погоди…
— Старый дракон! — сказал Лунг. — Он предостерегал нас от Золотого. Помнишь, тогда, перед вылетом. Странно, правда?
Бен вдруг хлопнул себя по лбу.
— Золотой! — воскликнул он. — Ну конечно! Золотая чешуя! — он торопливо открыл рюкзак. — Извини, Мухоножка, — сказал он гомункулусу, высунувшему заспанную голову из его вещей. — Я просто ищу свой мешочек. Мне нужна чешуя.
— Чешуя? — гомункулус тут же проснулся.
— Да, я хочу показать ее змею, — Бен осторожно достал золотую пластину, лежавшую между двумя другими подарками. Мухоножка встревоженно высунулся из своего теплого укрытия.
— Какому змею? — спросил он, выглянул из рюкзака и с криком ужаса снова скрылся в свитерах Бена.
— Эй, Мухоножка! — Бен вытащил его оттуда за воротник. — Не бойся! Он, конечно, большой, но очень приветливый. Честное слово.
— Приветливый? — пролепетал Мухоножка и снова зарылся как можно глубже. — При таких размерах приветливость тоже опасна!
Змей с любопытством придвинул голову ближе.
— Что ты мне хочешь показать, человечье дитя? — спросил он. — И что это за шепот доносится из твоего рюкзака?
— Да это просто Мухоножка, — ответил Бен. Он осторожно поднялся Лунгу на спину и протянул змею на раскрытой ладони золотую пластину:
— Вот взгляни! Не может она быть из чешуи того огромного дракона?
Змей так низко наклонился над ладонью Бена, что коснулся кончиком языка руки мальчика.
— Да, — прошипел он. — Может. Прижми мне ее к шее.
Бен посмотрел на змея с удивлением, однако выполнил его просьбу. Когда золотая пластина коснулась переливающейся шеи змея, он так сильно содрогнулся всем телом, что Лунг чуть не скатился с его спины.
— Да, — прошипел он. — Это чешуя того самого чудовища. Она пронизывает холодом, как лед, хотя и выглядит, как теплое золото.
— Она всегда холодная как лед, — сказал Бен. — Даже если положить ее на солнце. Я пробовал, — он аккуратно упрятал пластину обратно в мешочек. Мухоножка не показывался.
— Милый кузен, — сказал змей, оборачиваясь к дракону. — Присматривай хорошенько за своим человечком. Это очень опасное дело — хранить у себя что-то, принадлежащее такому яростно-злобному существу. Он ведь может потребовать свою собственность обратно. Несмотря на то что это всего лишь одна пластина его чешуи.
— Ты прав, — Лунг встревоженно повернулся к Бену. — Может быть, тебе лучше выбросить эту пластину в море?
Но Бен отрицательно покачал головой.
— Нет, прошу тебя, — сказал он. — Я не хочу с ней расставаться, Лунг. Это ведь подарок, понимаешь? Кроме того, откуда чудовище может знать, что она у меня?
Лунг задумчиво кивнул:
— И правда. Откуда оно может знать? — он поглядел вверх, ища глазами луну. Там, где она исчезла, виднелся слабый ржаво-красный отблеск.
— Да, луна скоро вернется, — сказал змей, перехватив взгляд Лунга. — Ты хочешь снова подняться в воздух, мой огненный кузен, или мне довезти тебя за море на спине? Но тогда тебе придется рассказать мне, куда вы хотите попасть.
От неожиданности Лунг не сразу нашелся что сказать. Он все еще чувствовал тяжесть в крыльях и такую усталость во всем теле, словно не спал уже несколько лет.
— Ну конечно, — сказал Бен, кладя руку ему на панцирь. — Пусть он нас довезет. Уж он-то не заблудится, а ты сможешь отдохнуть, правда?
Лунг обернулся к Серношерстке.
— У меня, наверное, начнется морская болезнь, — проворчала она. — Но тебе действительно нужно отдохнуть.
Лунг кивнул и снова повернулся к змею:
— Нам нужно попасть к той деревне, перед которой купались драконы, когда их прогнали. Мы хотим там кое-кого навестить.
