— Легче сказать, чем сделать, — крикнула Лола, отчаянно борясь со штурвалом. Самолетик зафыркал и вошел в штопор. Он словно не мог оторваться от сверкающих зубов Крапивника, пытавшихся его ухватить. Чудовище выползало из воды все дальше, разъяренное этой кружащейся вокруг него мелочью.
Мухоножка затравленно взглянул в боковое окно. Что там Лунг? Полетел он уже к пещере?
— Ты не сделала мертвую петлю! — вскрикнул он. — Мы не подали знака!
— Что, они и так не видят чудовище? — заорала Лола. — Уж наверное, они заметили его и без этого чертова знака.
Самолет накренился. Мотор зафыркал. Мухоножка дрожал всем телом. Он снова посмотрел в боковое окно и заметил серебряное мерцание на черном склоне горы.
— Лети! — крикнул Мухоножка, как будто дракон мог его услышать. — Лети, пока он тебя не видит!
И Лунг полетел. Он расправил крылья — и рванулся к озеру.
— Нет! — в ужасе закричал Мухоножка. — Лола! Лола! Лунг летит к нам.
— Проклятье! — выругалась крыса, уворачиваясь от лапы Крапивника. — Он думает, что нам нужна помощь. Держись крепче, Мухоножка!
Лола вывернула самолет круто вверх и описала мертвую петлю вокруг разинутой пасти Крапивника. Потом она поднялась выше и описала еще одну и еще, так что у Мухоножки желудок колотился где-то в горле. Гомункулус посмотрел вниз, где бушевал в воде его прежний хозяин. Потом он перевел взгляд и увидел, как Лунг неподвижно застыл в воздухе.
— Лети же, ну пожалуйста, лети к пещере! — прошептал Мухоножка, хотя от страха перед Крапивником сердце у него колотилось как бешеное, а рев чудовища раздирал уши.
— Ну как? Он повернул? — крикнула Лола, бесстрашно выписывая спираль вокруг шеи Крапивника.
Лунг повернул. Он стрелой мчался прочь, а золотой дракон тем временем не замечал ничего, кроме самолетика, этой дурацкой маленькой твари, у которой хватало наглости над ним издеваться.
— Полетел! — крикнул Мухоножка. Голос у него прерывался от радости. — Полетел обратно, к горам.
— Замечательно! — сказала Лола, поддала газу и промчалась у Крапивника между ног. Тот ударил обеими лапами сразу, пытаясь сбить самолетик, но броня у него была слишком тяжелая, и он шлепнулся, тяжело дыша, обратно в воду.
Мухоножка видел, как Лунг подымался все выше, как он садился на покрытый снегом склон — и вдруг исчез. Исчез, словно его и не было.
— Крыса! — крикнул гомункулус. — Победа! Лунг исчез. Он в пещере, — тяжело дыша, он опустился в кресло. — Можешь поворачивать обратно!
— Поворачивать обратно? — крикнула Лола. — Когда тут так весело? Ну нет, сейчас-то все и начнется! — она описала широкую дугу и полетела прямо на рога Крапивника.
— Что ты делаешь? — Мухоножка помертвел.
Крапивник изумленно поднял голову, прищурился и уставился на маленькую летающую тварь, которая снова неслась на него, как разъяренный шершень.
— Еще кружочек! — крикнула Лола. — Полный впере-о-од! — она пролетела так близко от бронированного лба Крапивника, что Мухоножка скатился между кресел и закрыл лицо руками.
— У-у-ух! — кричала крыса, облетая рога Крапивника. — Это тебе не горы обмерять! У-у-ух!
Золотой дракон, сопя, закружился вокруг своей оси. Он поворачивался, разевал пасть, бросался снова и снова — и всякий раз хватал зубами лишь ночной воздух.
— О-го-го! — кричала Лола, носясь вокруг Крапивника, так что он крутился в воде, как дрессированный медведь. — О-го-го! Твой прежний хозяин, похоже, немного постарел, а, гумельпикус? Что-то он не больно проворен, — она помахала в окно кабины. — До свидания! Ложись обратно в тину, болван, и лежи, пока не заржавеешь! — и она послала самолет вертикально в небо, так что бедный Мухоножка перестал различать, где у него пятки, а где нос.
— Трам-пара-рам! — крыса одобрительно похлопала по доске с приборами. — Молодцом, старая жестянка. Я бы даже сказала, потрясающе!
Крапивник ревел им вслед так громко, что Мухоножка зажал уши. Но самолет был давно уже вне пределов его досягаемости.
— Ну что, гумпельпокус? — сказала Лола, весело барабаня по рулю. — Как ты считаешь, заслужили мы завтрак?
— Еще как! — с трудом выдавил Мухоножка. Он все смотрел назад, на своего прежнего хозяина, который преследовал их взглядом своих красных глаз, словно надеясь притянуть самолетик их злобной силой. Интересно, узнал ли его Крапивник, когда он высовывался, чтобы схватить гнома?
Гомункулус уткнулся лицом в колени.
— Я не хочу его больше видеть! Никогда! — шептал он, сжимая кулаки. — Я не хочу его видеть! — даже если бы он сто раз облетел вокруг пасти Крапивника, тысячу раз ускользнул от его зубов и в придачу триста раз плюнул на его бронированную голову — даже тогда он не перестал бы его бояться. Никогда.
— Я посажу самолет там, где мы приземлились сначала, — сказала Лола. — Возражений нет?
— Нет, — сказал Мухоножка со вздохом. — Но что мы будем делать дальше? Как мы найдем остальных?
— Ах! — Лола направила самолет на снижение и улыбнулась. — Они уж догадаются нас забрать. Пока мы можем побаловать себя завтраком. Я считаю, — она с довольным видом пригладила уши, — что мы наработались на целую неделю вперед, а, гельмангофикус?
Мухоножка кивнул.
А Крапивник внизу на озере снова погрузился в воду. Он нырнул в нее и пропал, словно дурной сон.
ДРАКОНЬЯ ПЕЩЕРА
Лунг стоял в снегу и смотрел вниз, на озеро. Оно осталось далеко внизу, но зоркие глаза дракона отчетливо видели, как Крапивник метался по бурлящей воде, пытаясь схватить крошечное летучее существо, дразнившее его.
— Пойдем, — сказал Бурр-бурр-чан, слезая со спины Лунга. — Ты же видел знак. Она справится. А нам нужно поторопиться. А то чудовище все же возьмет да и посмотрит в нашу сторону.
Дубидаи торопливо шагал по снегу. Бен и Серношерстка шли за ним следом до высокой, белой от снега скалы, возле которой Бурр-бурр-чан остановился. Лунг подошел ближе и вопросительно посмотрел на него:
— И что?
Бурр-бурр-чан засмеялся:
— Я ж вам говорил, что вы упретесь в нее носом и все равно ничего не увидите, — он приложил палец к гладкой каменной стене в том месте, докуда с трудом мог дотянуться. — Вон, видишь углубление? Приставь к нему плечо и упрись в скалу.
Лунг послушался. Не успел он нажать на холодный камень, как скала раздвинулась, и перед ними оказался темный туннель. Дракон осторожно просунул туда голову.
— Заходите скорее! — Бурр-бурр-чан подтолкнул Бена и Серношерстку в темноту. Лунг в последний раз обернулся на озеро, где Лола Серохвост все еще морочила Крапивника. Потом повернулся и исчез в туннеле.
Его ноздрей коснулся знакомый запах. Он был еле уловимо растворен в холодном воздухе, с каждым шагом становившимся теплее. Это был запах самого Лунга — прохладный и свежий, как воздух над облаками, запах драконов. Внезапно он почувствовал себя так, словно вернулся домой.
Туннель уходил вглубь. Он поворачивал налево, а потом снова направо. Кое-где от него отходили ходы поуже, где как раз мог пройти кобольд. Из некоторых ходов соблазнительно пахло грибами. У Серношерстки бурчало в животе, но она мужественно шагала дальше.
— Здесь совсем не темно, — сказал Бен, когда они зашли уже далеко в глубь горы. — Как это может быть?
