что пламя никогда не гасло, а переходило с окурка на целую. В углу прикорнула пара перепуганных геев. На вид обоим было не больше восемнадцати. Судя по тому, как они украдкой оглядывались по сторонам, они тоже пришли сюда впервые. Они держались за руки так крепко, что побелели костяшки пальцев, но по возможности незаметно. Им было смертельно страшно.
Саймона это несколько утешило. Он почувствовал себя не таким одиноким.
— Мистер Пауэрс, пожалуйста, — сказал мужчина за стойкой.
Саймон встал, болезненно чувствуя, что на него обратились все взгляды, что его опознали и назвали перед всем светом. Веселый рыжий врач в белом халате терпеливо ждал.
— Прошу за мной, — сказал он.
Они прошли по нескольким коридорам в дверь (на которой висел прикрепленный скотчем кусок плексигласа, на белом листке под ним было нацарапано перьевой ручкой «Д-р. Дж. Бенхэм») в кабинет врача.
— Я доктор Бенхэм, — сказал врач. Руки для пожатия он не протянул. — У вас есть назначение?
— Я отдал его в регистратуре.
— Угу. — Доктор Бенхэм открыл лежащую перед ним на столе папку. На корешке была распечатанная с компьютера наклейка, в которой говорилось:
Зарег. 2. 07. 90. МУЖ. 90/0666L
ПАУЭРС, САЙМОН
Д. р. 12 ОКТ. 63. НЕЖЕНАТ.
Прочтя назначение, Бенхэм поглядел на пенис Саймона и протянул ему лист голубой бумаги из папки. На нем была наверху та же наклейка.
— Посидите в коридоре, — велел он. — За вами придет сестра.
Саймон стал ждать в коридоре.
— Они очень хрупкие, — сказал дочерна обожженный солнцем мужчина, сидевший с ним рядом. Судя по акценту, южноафриканец или зимбабвиец. Во всяком случае, акцент был колониальный.
— Прошу прощения?
— Очень хрупкие, уязвимые. Венерические заболевания. Только подумайте. Простуду или грипп можно подхватить, просто оказавшись в одной комнате с кем-то, кто ими болеет. Венерическим же заболеваниям нужны тепло, влага и интимный контакт.
«Только не моему», — подумал Саймон, но вслух ничего не сказал.
— Знаете, что нагоняет на меня ужас? — спросил южноафриканец.
Саймон покачал головой.
— Что придется рассказать жене, — сказал он и умолк. Пришла сестра и забрала Саймона с собой. Она была молодой и хорошенькой, и он последовал за ней в кабинку. Там она взяла у него листок голубой бумаги.
— Снимите пиджак и закатайте правый рукав.
— Снять пиджак? Она вздохнула.
— Нужно взять кровь на анализ. — А.
Анализ крови был почти приятным в сравнении с тем, что за ним последовало.
— Снимите брюки, — велела сестра.
У нее был явный австралийский акцент. Его пенис съежился, втянулся, казался теперь морщинистым и серым. Он поймал себя на желании сказать ей, что обычно он много больше, но тут она взяла металлический инструмент с проволочной петлей на конце, и он пожалел, что пенис у него не стал еще меньше.
— Сожмите его у основания и несколько раз продвиньте вперед.
Он повиновался. Она завела головку пениса в петлю и вывернула плоть. Саймон поморщился от боли, а медсестра размазала выделение по стеклянной пластинке. Потом указала на стеклянную банку на полке.
— Не могли бы вы туда помочиться?
— Как, отсюда?
Она поджала губы. Саймон заподозрил, что с тех пор, как поступила сюда на работу, эту шутку она слышит по тридцать раз на дню.
Выйдя из кабинки, она оставила его мочиться в одиночестве.
Мочиться Саймону и в лучшие-то времена было тяжело, часто приходилось ждать в туалете, пока все остальные уйдут. Он завидовал людям, которые могут небрежно войти в туалет, расстегнуть ширинку и вести веселый разговор с соседями по писсуару, все это время поливая белый фаянс желтой струей. Часто он вообще не мог мочиться.
Не смог и сейчас.
Вернулась сестра.
— Не выходит? Не беспокойтесь. Посидите в приемной, доктор через минуту вас вызовет.
— У вас НСУ, — сказал доктор Бенхэм. — Неспецифический уретрит.
Саймон кивнул, а потом спросил:
— Что это значит?
— Это значит, что у вас нет гонореи, мистер Пауэре.
— Но у меня не было сексуальных контактов ни… Ни с кем уже…
— О, тут не о чем беспокоиться. Заболевание может быть спонтанным. Вам нет необходимости — эм-м — потакать себе, чтобы им заразиться. — Открыв ящик стола, Бенхэм достал пузырек с таблетками. — Принимайте по одной четыре раза в день перед едой. Откажитесь от алкоголя. Никакого секса. И несколько часов после приема таблетки не пейте молока. Все понятно?
Саймон нервно улыбнулся.
— Приходите на следующей неделе. Записаться можете внизу.
Внизу ему дали красную карточку с его именем и временем приема. Еще на ней был номер: 90/0666L.
Возвращаясь под дождем домой, Саймон помедлил возле турбюро. На плакате в витрине три бронзовые красотки в бикини пили коктейли посреди залитого солнцем пляжа.
Саймон никогда не был за границей. Ему становилось не по себе от одной мысли о чужих странах.
В течение следующей недели боль уходила, через четыре дня Саймон обнаружил, что может мочиться, не морщась.
Однако происходило что-то еще. Началось все с крохотной почки, которая пустила корни у него в мозгу и начала разрастаться. При следующей же встрече он рассказал об этом доктору Бенхэму.
Бенхэм был озадачен.
— Вы хотите сказать, мистер Пауэре, вам кажется, что ваш пенис уже больше не ваш?
— Вот именно, доктор.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю. Налицо какая-то потеря чувствительности?
Саймон мог чувствовать пенис у себя в брюках, ощущал соприкосновение ткани с плотью. Пенис шевельнулся.
— Вовсе нет. Чувствую я то же, что всегда. Просто такое ощущение… ну, другое. Точно он уже не часть меня. Точно… — Он помедлил. — Точно он принадлежит кому-то другому.
Доктор Бенхэм покачал головой.
— В ответ на ваш вопрос, мистер Пауэре, скажу, что это не симптом НСУ, хотя, возможно, вполне логичная психологическая реакция для человека, который им заразился. Э… хм… отвращение к самому себе, быть может, которое вы перенесли вовне и которое превратилось в отрицание своих гениталий.
«Звучит почти по-научному», — подумал доктор Бенхэм. Он надеялся, что правильно употребил профессиональный сленг. Он никогда не обращал особого внимания на тексты и учебники по психологии, чем, возможно (так, во всяком случае, утверждала его жена), объяснялось, почему в настоящее время он отбывает срок в лондонской клинике венерических заболеваний.
Пауэрс выглядел несколько успокоенным.
— Я просто немного забеспокоился, доктор, вот и все. — Он пожевал нижнюю губу. — Эм-м… а что такое, в сущности, НСУ?
