Сара сердито ответила:
— Разумеется, я не знаю ее! Не подходите! Вы еще больше напугаете бедняжку. Не бойся. — Она повернулась, чтобы успокоить женщину. — Мы не причиним вреда.
Молоденькая негритянка — ее лицо было едва ли больше, чем лицо ребенка, — никак не могла прийти в себя. Она крепко прижимала к груди малыша, а глаза ее застыли от ужаса.
— О, бедное дитя! — воскликнула Сара, испытывая необыкновенную жалость. — Дай я тебе помогу забраться в повозку. Там, сзади найдется место и для тебя, и для ребенка, вы можете даже прилечь. Ну-ка, дай мне его. Бедная крошка. Сколько ему месяцев?
Девушка ничего не ответила, но не оказала сопротивления, когда Сара осторожно взяла у нее ребенка. Сара догадалась: их бросили, когда ее хозяин и остальные домочадцы и слуги бежали из столицы, — молодая мать и ребенок оказались слишком слабы для путешествия; небольшой сверток в руках Сары весил тревожно мало.
Но когда она, затаив дыхание, поспешно развернула сверток, она с великим облегчением увидела худенькое темное сморщившееся личико, будто младенец собирался расплакаться; ребенок слабо шевелился в ее руках. Она вручила его Десси, которая тут же принялась о нем заботиться, — укачивать и вполголоса напевать, пока Сара пыталась расспросить молодую мать.
Она продолжала взирать на капитана с униженным страхом, но через некоторое время открыла, что ее зовут Элси, а ребенка — Руфус. Она принадлежала торговцу съестным, который не уезжал до самой последней минуты, боясь, что его товары разграбят. Когда остальные уехали, ее оставили: она только что родила и была еще слишком слаба для путешествия. Она пряталась в доме за магазином, опасаясь, что ее захватят красные мундиры; наконец пожар заставил ее покинуть дом. Она была уверена, что ее убьют, ведь все знали: красные мундиры не раздумывая убивают ни в чем неповинных женщин и даже детей.
Сара почувствовала почти невыносимую жалость. Она тихо сказала, не в силах сдержать упрек:
— Запишите на свой счет, капитан! И помогите ей забраться в повозку, едва ли у нее хватит сил, чтобы встать, не говоря уж о том, чтобы идти.
Капитан несколько мгновений молчал, выражение его лица не поддавалось истолкованию. Затем он пожал плечами и сделал, как его попросили: подождал, пока Десси расстелет перину и положит несколько подушек сзади, затем, подняв Элси, уложил ее в сооруженную постель.
Он ждал со все возрастающим нетерпением, пока Сара суетилась вокруг девушки, помогая ей устроиться поудобнее и нашептывая на ухо, что они ее ни в коем случае не отдадут британским солдатам. Девушка, вероятно, не понимала большую часть ее слов, она тянулась к Десси, и поэтому Сара в конце концов оставила Элси на попечение старой служанки, а сама подошла к капитану, который отозвал ее немного в сторону.
— Ваша абсолютная уверенность в том, что мы не многим лучше варваров, отвратительна, моя дорогая мадам, — сказал он с горечью. — Но я о другом Вы ведь не всерьез предлагаете взять чрезвычайно ослабленную после родов женщину и новорожденного с собой в ваше глупое путешествие?
— А как, по-вашему, я должна поступить? — яростно возразила Сара. — Бросить бедняжку на улице, чтобы ее нашли ваши солдаты?
Снова его губы крепко сомкнулись, будто он запрещал себе говорить. Наконец, ничего не ответив, он вернулся обратно к повозке.
— Залезайте! — сказал он, грубовато подталкивая ее. — Я начинаю думать, что я, должно быть, такой же сумасшедший, как и вы.
Он в сердцах взял вожжи, и повозка тронулась дальше.
Сара с упрямым удовольствием сообщила ему:
— Если вы так будете стегать бедную лошадь, вы испортите хорошее впечатление, которое о вас едва сложилось, капитан. Вам следовало бы знать: нельзя вымещать свой гнев на животных.
Он судорожно сглотнул и разъяренно посмотрел на нее, но все же опустил руки.
— Да, мадам, — сказал он с фальшивым послушанием. — Есть еще какие-либо советы или инструкции? Молю вас, не томите бесплодным ожиданием.
— Ну, если вы так уж хотите, — прохладно ответила она. — Я хочу попытаться уговорить поехать с нами одну пожилую леди, и именно поэтому я и захватила в первую очередь мягкую перину. Сверните на следующем повороте. Ее дом недалеко отсюда.
Он снова судорожно сглотнул и последовала веская пауза. Затем он сказал гораздо более естественным голосом, чем все, что она от него прежде слышала:
— Не знаю, что в вашей стране понимают под словами «сумасшедший дом», но я начинаю думать, мадам, вы родом оттуда. Взять с собой больную девчонку и ее крошечного ребенка — отменная глупость, но даже вы, мадам, не можете предложить взять с собой старую женщину.
— Почему же? Именно это я и предлагаю, — ответила Сара нетерпеливо. — А заодно ее пожилого слугу. Поворачивайте здесь.
Замешкавшись лишь на мгновение, он так и поступил. К счастью, они находились в той части города, куда огонь еще не успел добраться, поэтому они смогли наконец отдышаться как следует. Сара была почти счастлива, ибо это означало, что мисс Дэнвилл скорее всего жива, а если так, она, без сомнения, была потрясена вероломством британцев.
Но не успели они достигнуть дома мисс Дэнвилл, как Сара опять резко вскочила и крикнула:
— Стоп! Притормозите! Ну же! Ой, бедненький!
— Боже праведный, что на сей раз? — поинтересовался капитан, и в голосе его слышался неподдельный страх. Однако он сделал, как ему приказали, лишь бы она не выпрыгнула на полном ходу из повозки.
На лице его отразилось потрясение, когда он понял, что речь идет не о человеке, а о большой дворняге, сильно пострадавшей от огня. Она пряталась в придорожной канаве и жалобно скулила.
— О Боже! — воскликнул капитан с отвращением. — Вы же не можете серьезно предлагать… Осторожнее, вы, безрассудная девчонка. — Капитан снова бросил вожжи в руки Десси. — Он может быть опасен.
Но Сара уже склонилась над жалким животным.
— Во-первых, собаки ничуть не опасны, — заявила она голосом, в котором слышалось собственное превосходство. — А во-вторых, это не «он», а «она», — добавила Сара, неожиданно сделав маленькое открытие. — У бедняжки скоро должны появиться щенки. Ох, как она сильно обгорела.
Теперь капитан бесцеремонно отстранил ее и нагнулся над жалким существом. Умелыми руками он ощупал собаку и сухо заметил:
— Заверяю вас, не слишком скоро. И это замечательно, потому что я ни на минуту не сомневаюсь: вы не оставите на обочине ни будущую мамашу, ни ее многочисленный выводок.
Но вопреки его словам, его руки были мягкими и нежными, и он прекрасно знал, что делает. Бедная, испуганная и дрожащая от усталости лошадь в этот момент взглянула на него с явным одобрением. Он это заметил и воскликнул:
— Нечего на меня глазеть! Я и сам не знаю, что творю. Если бы я мог выбирать, я бы поехал дальше, не испытывая никаких угрызений совести, но я лишен выбора.
Он взглянул на Сару, понял, что она за ним наблюдает, и его лицо помрачнело.
— Забирайтесь обратно в экипаж. Я согласен, забирайте бедняжку и ее будущих детенышей, но хочу вас предупредить: это абсурд. Поймите же, вам следует больше думать о себе, а не об этой дворняжке, беременная она или нет. Кроме того, вы собираетесь спасти старую леди заодно с ее старым слугой, а куда мы их посадим?
— Мы найдем место, — упрямо сказала Сара. — И пусть это вас не касается! Мне лучше знать, кого я возьму в мой собственный экипаж! Что в этом чемоданчике, Десси? Одежда? Капитан, чем возражать по любому поводу, лучше помогите мне приладить чемоданчик сзади повозки.
После очередной опасной паузы капитан неожиданно рассмеялся.
— Боже мой, я боюсь даже предположить, кто будет следующим, мадам. Отойдите. Я сам подниму это несчастное животное, а потом сяду и стану молиться, чтобы мы больше не встретили никого, кто был бы достоин вашей жалости, в противном случае этот Ноев ковчег не выдержит.
