ГЛАВА 15
Она не сразу нашлась, что сказать. Впрочем, хорошо хотя бы то, что вопреки ее подозрениям он не счел лживой всю историю целиком.
— Мы не похожи на влюбленных, — добавил он быстро. — Но я не виню вас, поверьте. Напротив, это я, очевидно, был вам не слишком хорошим мужем, дорогая. А теперь еще и память потерял.
Она чувствовала себя бесстыдной, низкой обманщицей. Но его неожиданные выводы были очень кстати: их мнимым супружеским отчуждением многое можно будет объяснить. Поэтому она опустила глаза и сказала будто бы с неохотой:
— Я… это правда, у нас не всегда было согласие. Но, я полагаю, так порой случается в начале брака. И не вините себя одного — мы оба такие упрямые! Ведь вы хотели отправить меня из Вашингтона в безопасное место, а я… наотрез отказалась. И вы за мной вернулись. Так что вашей вины тут нет. Он едва заметно улыбнулся.
— Я не заслуживаю вашего милого признания. Спасибо. Да, ваши слова напомнили мне, что вы не закончили рассказ о путешествии. Вы говорили о других, правда? Какая-то девушка с ребенком… собака.
Она обрадовалась возможности сменить тему.
— Мы остановились и спасли их. Не могли же мы бросить их в горящем городе или оставить на милость британцам! Элси только что родила, а ее хозяева сбежали из Вашингтона. Куда ей было деваться? Собака успела обгореть, когда мы ее подобрали, а по дороге произвела на свет щенков… Почему вы смеетесь?
— Простите меня, дорогая. Я не в силах сдержать смех. Все это так необычно! Не рассказывайте мне пока больше ничего — смеяться мне больно, да и понимаю я в этой истории не все. Зато я теперь понимаю другое: не знаю, что побудило вас выйти за меня, но нисколько не сомневаюсь в том, почему я на вас женился.
Он осторожно взял ее руку и неожиданно для нее поднес к губам. Поцелуй обжег руку, и Саре пришлось сделать усилие, чтоб не отдернуть ее. Наконец ее рука медленно разжалась. Он уснул.
Все было бы неплохо, если бы не начали подтверждаться подозрения Десси относительно преподобного Джедедии Тигвуда.
Миссис Тигвуд по-прежнему не желала и пальцем шевельнуть для постольяцев, но ее супруг взял за правило все время вертеться возле Сары, когда она выходила из комнаты капитана. То он предлагал ей помочь донести подносы с едой, то желал быть полезным в других домашних делах. Он обращался к ней с подобострастием, но Сара не могла забыть ту ночь, когда он вернулся домой, и старалась не оставаться с ним наедине.
К ее негодованию, он частенько поджидал ее, валяясь на травке возле сарая, куда она ходила кормить животных. Здесь Десси не могла ее защитить и, хотя Сара не боялась мистера Тигвуда, она понимала, что рано или поздно ей придется дать решительный отпор его поползновениям. Правда, пока он не позволял себе ничего лишнего и был на свой лад неуклюже галантен, но она тяготилась им. И, кроме того, Тигвуда выдавали глаза: глядя на Сару, он явно каждый раз мысленно раздевал ее.
Он дал ей понять, что обстоятельства их с капитаном появления в доме продолжают казаться ему подозрительными, а этого Сара больше всего боялась. Капитан был все еще слишком слаб, чтобы увезти его отсюда; значит, с Тигвудами приходилось мириться как с необходимым злом.
Поэтому она, вынужденная сдерживать свой язык, почти перестала спускаться вниз без Десси. Та даже сопровождала ее, когда Сара ходила ухаживать за лошадью и собачьим выводком. А ведь у Десси и так было полно забот: она готовила на всех, убирала в комнатах и то и дело сновала вверх и вниз по узкой лестнице с подносами, кувшинами горячей воды и прочим. Сара помогала ей, чем могла, но, как ей казалось, недостаточно: Десси была против того, чтобы Сара занималась черной работой, да и Тигвуд постоянно мешался под ногами.
Элси на удивление быстро поправлялась, а ее ребенок начал набирать вес и громким криком выражал свое несогласие с тем, что ему не нравилось в этом мире.
Десси, которая, по мнению Сары, проявляла прямо-таки чрезмерную склонность к капитану, частенько приносила к нему в комнату ребенка. Капитан придерживал черного младенца здоровой рукой и пытался заставить его улыбнуться. А Сару это почему-то раздражало.
Сама Десси тоже проводила в комнате капитана много времени. Даже слишком много, думала Сара: Десси избалует его своим вниманием. А все потому, что Десси всю жизнь с уважением относилась к сильным, мужественным мужчинам. Память к капитану, к тайному облегчению Сары, так и не вернулась. Ш он быстро шел на поправку, прекратились головные боли, опухоль на руке спала.
Ее радовало, что он крепнет с каждым днем. Скоро они смогут уехать из этого ужасного дома. Но что она будет делать с капитаном до тех пор, пока к нему не вернется — если вернется вообще — память, она и понятия не имела. Может быть, отвезти его на позиции британских войск? Это рискованно; к тому же Саре гораздо больше хотелось разыскать поскорее Магнуса, чем искать британские войска.
У Тигвудов солдаты враждующих армий не появлялись. В этом забытом Богом месте путешественники были отрезаны от мира и могли только догадываться о ходе военных действий.
После их продолжительной первой беседы капитан перестал устраивать Саре допросы, так что ей не приходилось следить за каждым своим словом. Иногда в его глазах сквозило лукавство, и она пугалась, что он все-таки вспомнил прошлое; а иногда он наблюдал за ней так пристально, будто желал заглянуть в душу.
Память не восстанавливалась, и это сердило капитана. Он стал нетерпелив и отказывался лежать, принимая заботы Сары и Десси.
Десси уверила его, что после контузии потеря памяти — вещь самая обычная. Надо надеяться на случай, который прояснит туман в его голове, а до тех пор нет нужды тревожиться.
Он стихал, слыша ее уговоры, но продолжал оставаться задумчивым и печальным. Десси и впрямь баловала его: готовила специальную пищу, потому что у него был плохой аппетит, и рассказывала бесконечные истории о детстве Сары, ибо книг в доме не было, и он сетовал, как ему до смерти скучно лежать ничего не делая. Саре казались опасными эти разговоры о прошлом. Вся их нынешняя жизнь напоминала ей карточный домик. Достаточно одного порыва ветра, чтобы разрушить ее до основания. И что будет с ними потом?
Если он все вспомнит, под угрозой может оказаться его жизнь. Если же нет, в рискованном положении оказывалась Сара. Она сама назвалась его женой и поставила себя этим в двусмысленное положение. Конечно, капитан никогда не давал ей повода думать, будто он может воспользоваться своими правами: он был для этого слишком слаб, но главное, слишком рыцарски воспитан.
Вот тощий, как пугало, мистер Тигвуд, тот совсем не был джентльменом. Ей было все труднее уклоняться от его заигрываний, потому Сара Проводила в комнате капитана гораздо больше времени, чем хотелось ей и требовалось больному. Он по-прежнему много спал — Десси считала это очень для него полезным — и вовсе не нуждался в постоянном присутствии сиделки.
Как-то раз ей удалось сбежать от настойчивого мистера Тигвуда лишь благодаря подносу с тарелкой супа, который, как она объяснила, быстро остынет, если она его не отнесет. Глазки его преподобия похотливо блестели, и при любом удобном случае он старался либо притиснуть ее в угол, либо коснуться руки, плеча, хотя бы платья. От этих прикосновений ее всю передергивало. Интересно, думала она, неужели он считает, что я так глупа и не понимаю, к чему он все это проделывает?
Он стал настаивать на том, чтобы самому снести поднос наверх, поскольку, как он сказал, для ее нежных рук это чересчур тяжелая ноша. Он вообще подчеркивал ее высокое общественное положение и жадно ею интересовался. Однажды она слышала, как он выпытывал у Дее-си, богата ли Сара, кто такой ее муж и правда ли, что Магнус сенатор. Но добиться чего-либо от Десси было невозможно. Сара хорошо знала
