Значит, придется начинать первой. Она не намерена подвергать себя риску и терпеть повторение вчерашней оскорбительной сцены. Эта мысль придала ей необходимое мужество.
— Нам нужно поговорить, Лукас.
— О вчерашнем вечере?
— Да.
Шерис снова села, но прежде чем она успела хоть что-нибудь сказать, он взял ее за руку.
— Ты позволишь мне сначала извиниться? — спросил он. Прикосновение и хрипловатый волнующий тембр его голоса лишили Шерис присутствия духа. Она не решалась посмотреть ему в глаза и бросила взгляд на руку, нежно сжимавшую ее ладонь. Ее поразили распухшие, поцарапанные суставы.
— Вас кто-то побил? — Ее глаза остановились на его лице. Левая щека тоже распухла.
— Пустяки, — смущенно ответил Лукас. — Я просто немного повздорил с управляющим ранчо Ньюкомба.
— Здесь? Или на его ранчо?
— В городе.
— О, а я и не знала, что вы уезжали из дома. — Любопытство заставило ее спросить:
— Кто победил?
— Никто. — Лукас застенчиво улыбнулся. — Наверное, я не приложил максимума усилий.
— Почему? — Она быстро поправилась:
— Я хочу сказать, если вас вынудили драться, полагаю, возникает естественное стремление победить.
— У меня не было намерения избить того человека, Шерис. Кроме того, я не пострадал, серьезных ушибов нет. Это пустяки. Но я ценю твою заботу.
Его усмешка вдруг стала дерзкой. Казалось, он вполне доволен собой. Возмущенная, она отвернулась: он принял ее любопытство за нечто большее!
— Что касается вчерашнего вечера, Лукас…
— Знаю, — перебил он. — Ты сердишься на меня, и я не виню тебя за это.
— Более того, — сказала она смущенно, вспоминая не только его дерзость, но и свою реакцию. — То, что вы сделали…
— ..Непростительно, я знаю, — сказал он. Шерис сердито посмотрела на него.
— Может, вы позволите мне сказать? Да, непростительно, — продолжила она. — Вы не имели права набрасываться на меня и не имели права сердиться, когда я оказала сопротивление. Вдобавок ко всему вы пытались заставить меня почувствовать себя виноватой, хотя я абсолютно ничем не поощряла вас.
— Мне кажется, ты кое о чем забыла, — спокойно заметил он.
Она с тревогой посмотрела на него:
— О чем?
— Ты приехала сюда для того, чтобы выйти за Меня замуж. Большинство невест по переписке выходит замуж в первый же день приезда. Единственная причина, по которой этого не случилось, состоит в том, что я решил дать нам время немного узнать друг друга.
— Вы сказали, что хотите посмотреть, подойду ли я, — натянуто напомнила она ему.
— Это тоже. Хотя я мог бы настоять, чтобы мы поженились в первый же день.
Она почувствовала неловкость и решила, пока не поздно, перейти в наступление.
— Хорошо, что вы этого не сделали.
Он нахмурился:
— Почему?
— Потому что я… я передумала выходить за вас замуж, Лукас. Я вынуждена попросить вас отправить меня домой.
— Если ты чем-то недовольна, то распространяешь свое отношение на все вокруг, да?
— Не в этом дело.
— Тогда в чем?
— Вы слишком напористы для меня.
Он рассмеялся:
— Милая, если бы я был таким уж напористым, ты спала бы прошлой ночью в моей постели. Неужели ты не понимаешь этого?
Шерис порывисто встала и подошла к открытому окну.
— Я не привыкла обсуждать подобные вещи. — Он едва расслышал ее слова. — Не знаю, к каким женщина!» привыкли вы, Лукас, но я приехала сюда не для того, чтобы стать вашей любовницей. Бесполезно просить меня об этом В таких условиях я не могу пробыть и дня.
Он ничего не сказал, и Шерис еще больше напряглась Наконец она рискнула посмотреть на него и обнаружила, что он сидит опустив голову. Почему он ничего не говорит?
— Понимаете, Лукас? — осмелилась спросить она. Он поднял на нее глаза, выражение которых было совершенно непроницаемым.
— Ты не можешь уехать, Шерис.
— Не могу? — эхом отозвалась она. — Но почему?
— Я сейчас не в состоянии отослать тебя в Нью-Йорк.
— Почему? — повторила она, и голос ее зазвенел от нервного напряжения.
— Чтобы проехать через всю страну, требуется немного больше, чем несколько пенни. Мои сбережения вложены в ранчо. Все наличные я потратил на то, чтобы доставить тебя сюда. Больше ничего не осталось.
Она была настолько ошеломлена, что не могла вымолвить ни слова.
'Я научился хорошо лгать, — с отвращением подумал Лукас. — Но, черт побери, кто же мог предполагать, что она окажется такой строптивой. Не начинать же все сначала. Люди уже знают о ней. Слишком поздно привозить другую девушку».
Она стояла, отвернувшись к окну, натянутая, как струна.
— Знаешь, давай забудем обо всем этом и начнем снова, — предложил Лукас. — Возможно, я проявил излишнюю настойчивость вчера вечером, но я так хотел тебя! Нельзя винить мужчину за это. Если я напугал тебя — прости. Но ведь я не причинил тебе никакого вреда, не так ли?
Шерис протяжно и глубоко вздохнула.
— Нет, конечно, нет. Но я не смогу снова пройти через такое, Лукас.
— Если мое желание так удручает тебя, я постараюсь его не обнаруживать.
— А не могли бы вы просто… не хотеть меня? — робко предложила она. Идея показалась ей такой хорошей. Вопрос поставил Лукаса в тупик.
— Как долго ты была замужем?
— А что?
— Ты чертовски мало знаешь о мужчинах.
— По правде говоря, я совсем недолго была замужем. — Она не смогла заставить себя посмотреть ему в глаза.
— Разве твой муж никогда не объяснял тебе, что мужчина не всегда способен управлять своим телом? Вид прекрасной женщины может так воспламенить его, что он не в силах будет заставить свое тело не реагировать.
— Нет, я не догадывалась об этом, — призналась она. — Так было и вчера вечером?
— Думаю, да. Но ты могла не бояться, что я изнасилую тебя, милая. Я никогда в жизни не причинил вреда ни одной женщине и не овладел ею против желания. Я не стал бы принуждать тебя, Шерис. Ты веришь мне?
— Не знаю, — честно сказала она.
— Подойди, и я докажу тебе.
— Что?
— Просто подойди ко мне. Ради Бога, я не причиню тебе вреда.
Она медленно подошла. Лукасу хотелось надеяться, что пройдет не слишком много времени, прежде чем она станет доверять ему.
