сейчас. Возможно, никогда, напомнил он себе.
Она просила поцеловать ее. Он взрослый мужчина. Конечно, он может поцеловать ее невинным поцелуем.
— Закройте глаза, — сказал он.
Ее ресницы дрогнули и опустились, образовав темные полумесяцы на фоне белой кожи. Ее розовые губы плотно сжались.
Джейсон готов был рассмеяться, но она выглядела такой доверчивой и беззащитной, что у него перехватило дыхание. Его руки дрожали от страсти и от какого-то более глубокого чувства, которое он отчаянно старался игнорировать. Она тоже вся дрожала.
Был ли это страх? Тревога? Или такая же жгучая потребность, которая охватила его? Ему очень хотелось спросить ее об этом. И в то же время хотелось узнать, о чем она думала, что чувствовала. Он хотел знать, что она ела на завтрак и от кого унаследовала талант художницы. Хотел знать, нравится ли ей чаепитие и какие страхи посещают ее, а также любые другие мелочи, начиная от любимого цвета и кончая ее вторым именем. Его мысли путались. Он не мог справиться с этим, не мог прикоснуться к ней, но также и не мог позволить ей уйти.
Он провел большим пальцем по ее губам.
— Расслабьтесь.
Джейсон не знал, к кому в большей степени следует отнести это пожелание. Он склонил голову и поцеловал ее. Это был поцелуй, какого он никогда прежде не испытывал. Это был благоговейный, праведный, похожий на мольбу поцелуй. Его кровь воспламенилась, и казалось, воздух вокруг них наэлектризован. Слияние их губ было простым и невинным, вполне земным и чрезвычайно сладостным.
Она обвила руками его шею, запустив пальцы в волосы на затылке и прижимая его крепче к себе. У нее вырвался легкий вздох наслаждения, и Джейсон, тотчас воспользовавшись тем, что ее губы раскрылись, слегка сжал зубами нижнюю губу. Он посасывал и покусывал ее, то и дело прерываясь только для того, чтобы провести кончиком языка по внутренней стороне верхней губы. Он ощущал вкус, похожий на вино из плодов самбука: сладкое, с привкусом пряности и с пьянящим ароматом.
Джейсон отпрянул, тяжело дыша. Он не понимал, что случилось с ним, но ему чертовски нравилось ее целовать. Настолько нравилось, что его тело готово было взорваться, однако такая потеря контроля над собой не заслуживала одобрения.
Он не должен терять голову с женщиной, какой бы желанной она ни была. И тем более терять свое сердце, как бы сильно оно ни билось, хотя в данный момент он вынужден терпеть адские муки, испытывая страстное желание и отказываясь удовлетворить его.
Он не намерен обманывать себя, полагая, что забудет мисс Уэстон, как только она покинет замок Арлисс; память об этом поцелуе еще долго будет преследовать его.
— О! — Она поднесла пальцы к своим губам, затем после длительной паузы спросила: — Это был действительно настоящий первый поцелуй?
— Да, — сказал Джейсон, довольный тем, что проявил сдержанность. — Это был настоящий первый поцелуй.
— В таком случае благодарю вас. Теперь я, пожалуй, пойду.
Ее голос слегка дрожал, когда она повернулась, чтобы уйти.
Джейсон вздохнул:
— Ливви, в чем дело?
Она снова повернулась к нему лицом, и он увидел, что глаза ее блестели от слез.
— Вы впервые назвали меня так.
— После нашего поцелуя обращение по первому имени не является нарушением правил приличия, — заметил он.
— Конечно. Мне нравится это… Джейсон.
— Надеюсь, теперь вы скажете мне, что вас так расстроило? Боюсь, в этом виноват я.
— О нет, не вы. Я сама виновата. Я знаю, что поцелуй должен доставлять удовольствие, и теперь я думаю, что со мной что-то не так. Возможно, во мне есть какой-то изъян.
— Что вы имеете в виду?
— Боюсь, я не испытываю удовольствия от поцелуя! — воскликнула она.
Вот как? В то время, когда для него звучал хор ангелов, поющих «Аллилуйя!», она ничего не испытывала. Такое признание равносильно тому, как если бы она взяла с его письменного стола нож для вскрытия писем и воткнула ему в живот.
— Я не хочу сказать, что это было совсем неприятно…
И повернула нож несколько раз.
—…но только…
—…это не похоже на то, что описывают в книгах, — закончил он за нее.
Она кивнула и с подавленным видом обхватила себя руками.
«О Господи!»
— Возможно, вы не находите меня привлекательным, — предположил Джейсон, хотя эта мысль была огорчительной. — Физическое влечение является необходимым условием для того, чтобы получать удовольствие от поцелуев.
— Разумеется, но я никогда не позволила бы себе целоваться с мужчиной, который меня не привлекает.
Ее признание польстило ему.
— Я знаю, возможно, мои слова покажутся вам глупыми, — сказала она, — но я всегда представляла, что в поцелуе должно быть какое-то волшебство.
До сегодняшнего дня Джейсон никогда не задумывался над этим, пока она не показала, каким особенным может быть простой поцелуй.
— Другие женщины, вероятно, испытывают удовольствие при этом, — продолжила она. — Я знаю, что не имею права говорить так, но…
— Но? — подстегнул он ее.
— Возможно, мужчина и женщина должны быть влюблены друг в друга, чтобы возникло волшебство.
— Я так не думаю.
Он, конечно, понимал, что она права, однако никоим образом не допускал, что влюблен в мисс Оливию Уэстон.
— А с вашей женой у вас было по-другому? Не так, как со мной, я имею в виду.
— Да, — ответил он честно, — но я целовался и с другими женщинами до того, как женился, и с каждой из них испытывал разные чувства.
— А с женой вам было лучше, чем с остальными женщинами?
Джейсон невольно подумал о Лоре, превозмогая боль, которая всегда сопровождала эти воспоминания.
— Да, — медленно произнес он. — Первоначальное головокружение от любви усиливает все чувства, но со временем они притупляются. Супруги привыкают друг к другу, и между ними устанавливаются дружеские отношения. При этом поцелуи становятся не столь выразительными, как вначале.
— Понятно, — печально прошептала Ливви.
Черт возьми. Он не мог стоять спокойно. Ему хотелось обнять эту девушку и доказать ей, каким приятным может быть поцелуй.
Это было бы нетрудно сделать. Он мог бы убедить ее, какая она страстная натура. Если бы он не прервал поцелуй, она многое узнала бы о себе. И разумеется, если бы он не прервал поцелуй, сейчас они, вероятно, катались бы обнаженными по ковру перед камином.
Он испытывал огромное искушение.
Однако было бы неразумно поддаться ему.
Его разум боролся с телом, и по крайней мере сегодня разум победил.
Он должен позволить ей уйти.
Однако одно желание он мог удовлетворить.
