– У нее сильный жар, – ответил князь и рассказал ей о последних событиях.
Элиза мгновенно успокоилась, и ее голос принял сочувственный тон.
– Какая неприятность для тебя, дорогой! Этой глупой девчонке не стоило отправляться в горы одной.
– Часть вины лежит на мне.
– Это почему же? – спросила Элиза таким голосом, что Луи чуть не пожалел о сказанном. Он немедленно сменил тему разговора и принялся убеждать Элизу, что любит ее даже больше, чем раньше, и что время, проведенное вдали от нее, он считает потерянным напрасно.
– Тебе не стоило устраивать такой длинный медовый месяц, – вздохнула она в ответ. – Как долго ты сможешь делать вид, что счастлив в браке?
– Бесконечно долго, – сказал он. – Главное – позаботиться, чтобы у людей не появился повод для сплетен.
– Не беспокойся об этом, – ответила Элиза и понизив голос, добавила: – Вчера ко мне приезжал Красски.
– Чего он хотел?
– Попрощаться со мной. Он уезжает домой на несколько недель. Кроме того, он хотел удостовериться, что мы по-прежнему вместе.
– И что же ты ему сказала?
– Не волнуйся, дорогой. Я была сама скрытность. Я сказала ему, что ты весьма практичный монарх и решил, что брак по любви не идет ни в какое сравнение с возможностью жениться на богатейшей женщине мира.
– Что он на это ответил?
– Он сказал, что все еще готов помочь твоей стране.
– Теперь, когда за мной стоит Бентон Груп, мне не нужна его помощь.
– Он не думает, что они выложат нужную тебе сумму. Он показал мне смету, и оказалось, что придется потратить как минимум на сто миллионов больше, чем ты планировал.
– Красски преувеличивает, – сказал Луи спокойным тоном, хотя его сердце заколотилось так, что, казалось, выскочит из груди. Ему самому хотелось бы верить в свои слова, но он понимал, что Красски не станет шутить такими вещами.
– Не думаю. Я очень волнуюсь из-за этого, Луи.
– Тебе не о чем волноваться, – ему приходилось стараться, чтобы его голос звучал уверенно. – Все идет как надо.
– Надеюсь. Дорогой, мне так хочется тебя увидеть. Ты не можешь прилететь ко мне?
– Нет, это слишком опасно. Если меня увидят…
– Ты никогда раньше не беспокоился об этом.
– Мы должны соблюдать осторожность, – сказал князь умоляющим тоном. – Что обо мне подумают, если узнают, что я езжу к другой женщине во время своего медового месяца.
– Я думала, ты устанавливаешь правила, а не следуешь им.
– Пожалуйста, постарайся понять, – взмолился он. – Мне нужно выиграть время.
Элиза вздохнула.
– Прости, Луи. Я просто очень ревную тебя.
– Уверяю тебя, для ревности нет причин.
– Я поверю в это, только когда увижу тебя.
Князь положил трубку, подошел к своему столу и взял карандаш. Он всегда думал лучше, если крутил в руках какой-нибудь предмет. Итак, Красски считает, что понадобится еще сто миллионов. Громадная сумма. Луи снова подошел к телефону и позвонил Вернову. Они оба включили скремблер, позволяющий говорить, не опасаясь подслушивания, и князь поведал своему советнику о том, что он узнал от Элизы.
– Или наши эксперты круглые идиоты, или они намеренно искажают информацию, – бушевал князь. – В обоих случаях выходит, что я женился напрасно!
– Но Бентон Груп согласилась оплатить проект целиком, – поспешно ответил Вернов.
– Сумма, о которой я говорил, теперь удвоилась.
Они не согласятся на такие расходы. Слишком крупная игра для них.
– А вот Красски готов сыграть, – сказал советник.
– Конечно, он ведь собирается купить Мотавию!
Вернов промолчал, и князь понял, что впервые открыл своему советнику истинные цели их восточного соседа.
– Поговори с руководителем проекта, – приказал князь, – и пусть он даст точный и недвусмысленный ответ – прав Красски или ошибается.
Положив трубку, Луи снова взял карандаш, намереваясь поработать, но никак не мог собраться с мыслями. Он знал, что не успокоится, пока Вернов снова не позвонит ему, а на это может уйти несколько дней. Что ему делать, если Красски прав? Придется все-таки принять помощь Словении. Если бы он знал, что дело повернется таким боком, он бы никогда не женился на Мелиссе.
Вечером, устав от беспокойства, он решил выпить кофе с Мелиссой. Она все еще не выходила из комнаты, хотя иногда уже вставала с постели.
– Мы с вами были наедине в гостиной, когда у меня начался бред, – сказала она. – Надеюсь, я не вела себя слишком глупо?
– Вы танцевали передо мной в ночной рубашке.
– Правда?
– Да, и выглядели весьма привлекательно под полупрозрачной тканью!
– Хлопок вовсе не прозрачен!
– Зато рубашка оказалась очень короткой, и она так мило развевалась вокруг вас.
Мелисса чуть не выронила чашку, но сумела справиться с собой и аккуратно поставила ее на стол.
– Вы все выдумываете.
– Хотите, чтобы я рассказал вам, что увидел?
Ее глаза сверкнули.
– Уверена, что вы в ваши годы знаете, как устроены женщины, так что легко сможете дать описание.
– Вас трудно смутить, верно? – рассмеялся Луи и поднявшись с кресла, подошел к окну.
Разговор взволновал его. Он не понимал, что с ним происходит. Становится все труднее думать о Мелиссе, как о женщине, к которой он никогда не прикоснется.
– Что случилось, Луи? – услышал он за спиной ее голос. – Вас что-то тревожит.
Он сразу вспомнил про Красски. Впрочем, не стоит ничего говорить ей, пока все не выяснится до конца, решил князь.
– Ничего особенного, – ответил он и повернулся к ней. – Доктор Вири сказал, что вы сможете встать завтра. В конце недели мы с вами сможем отправиться на прогулку.
Мелисса прикусила губу. Хоть она совершенно не умеет притворяться, подумал князь, я даже не представляю, о чем она сейчас думает. Что она думает о нем? Смирилась ли она с тем, что они не будут близки, или надеется, что со временем они смогут полюбить друг друга? Эта мысль взволновала его, и, чтобы справиться собою, он встал и направился к двери. Надо продержаться, пока Мелисса не поправится окончательно. В платье и туфлях она выглядит не такой соблазнительной.
– Вам надо идти? – спросила она.
– Я думал, вы устали.
– Больше всего я устала лежать в постели.
Она уселась на кровати и на неожиданно хорошем мотавском попросила его подойти и сесть рядом с ней.
– У вас прекрасное произношение, – сказал князь, выполняя ее просьбу. – Через несколько месяцев вы будете говорить, как коренная жительница.
– У меня способности к этому. Я бегло говорю на пяти иностранных языках. А еще у меня есть степень по истории и социологии.
