Три четверти этой местности составляла спокойная водная гладь ряда больших озер с низкими берегами, разделенных узкими полосками суши, покрытой лесами. Озеро, находившееся прямо перед ними, выходило к лесу узким концом. Здесь ширина его составляла около трети мили. У берегов озеро было мелким, заросшим долмового цвета камышом; но посредине, начинаясь уже в нескольких ярдах от берега, шло заметное течение. Видя это течение, трудно было понять, озеро это или река. На мелководье виднелись несколько плавучих островков.
– Отсюда мы отправимся по воде? – осведомился Маскалл.
– Да, отсюда, – ответил Ганнет.
– Но как?
– Воспользуемся одним из этих островков. Нужно только столкнуть его в поток.
Маскалл нахмурился.
– И куда он нас отнесет?
– Давай забирайся, забирайся! – сказал Крэг с грубым смехом. – Утро кончается, а ты должен умереть до наступления дня. Мы направляемся к Океану.
– Если ты такой всеведущий, Крэг, какая смерть меня ждет?
– Тебя убьет Ганнет.
– Ты лжешь! – сказал Ганнет. – Я желаю Маскаллу только добра.
– Во всяком случае, он будет причиной твоей смерти. Но какое это имеет значение? Самое главное, что ты покидаешь этот суетный мир… Ну, Ганнет, я вижу, ты, как всегда, ленив. Похоже, работать придется мне.
Он прыгнул в озеро и побежал по мелководью, разбрызгивая воду. Когда он добрался до ближайшего островка, вода доходила ему до бедер. Ромбовидный островок имел в длину футов пятнадцать. Он состоял из какого-то светло-коричневого торфа; на его поверхности не было никакой живой растительности. Крэг обошел его и принялся толкать по направлению к течению, явно не слишком напрягаясь. Когда он приблизился к потоку, Маскалл и Ганнет подбрели к нему, и все трое забрались на остров.
Путешествие началось. Течение двигалось со скоростью не более двух миль в час. Солнце безжалостно пекло им головы, но не было ни тени, ни надежды на тень. Маскалл уселся у края и время от времени поливал голову водой. Возле него на корточках сидел Ганнет. Крэг расхаживал взад-вперед короткими быстрыми шагами, как зверь в клетке. Озеро становилось все шире и шире, и соответственно росла ширина потока, пока у них не сложилось впечатление, что они плывут устьем широкой реки.
Вдруг Крэг наклонился, сорвал шляпу Ганнета, смял ее в своем волосатом кулаке и забросил далеко в поток.
– Почему ты должен прятаться, как женщина? – спросил он, грубо гогоча. – Покажи Маскаллу свое лицо. Возможно, он его где-нибудь видел.
Ганнет кого-то напомнил Маскаллу, но он не мог сообразить кого. Его темные волосы вились, спускаясь на шею, у него был широкий, высокий, благородный лоб, и вообще на всем облике этого человека лежала печать серьезной доброты, странным образом трогательная.
– Пусть Маскалл судит, – сказал он с гордым видом, – должен ли я чего-нибудь стыдиться.
– В этой голове не может быть ничего, кроме замечательных мыслей, – пробормотал Маскалл, внимательно глядя на него.
– Превосходная оценка. Ганнет король поэтов. Но что происходит, когда поэты пытаются осуществить практические дела?
– Какие дела? – изумленно спросил Маскалл.
– Какое у тебя сейчас дело, Ганнет? Скажи Маскаллу.
– Есть два вида практической деятельности, – спокойно сказал Ганнет. – Можно либо строить, либо разрушать.
– Нет, есть третий вид. Можно красть – и даже не знать, что крадешь. Можно взять кошелек и оставить деньги.
Маскалл поднял брови.
– Где вы двое встречались раньше?
– Сегодня я наношу визит Ганнету, Маскалл, но давным давно Ганнет нанес мне визит.
– Где?
– В моем доме – или как это еще назвать. Ганнет обыкновенный вор.
– Ты говоришь загадками, и я тебя не понимаю. Я никого из вас не знаю, но ясно, что если Ганнет поэт, то ты фигляр. Тебе обязательно нужно болтать дальше? Я хотел бы помолчать.
Крэг засмеялся, но больше ничего не сказал. Вскоре он лег, растянувшись, подставив лицо солнцу, и через несколько минут уже глубоко спал, противно храпя. Маскалл с сильной неприязнью посматривал на его желтое отталкивающее лицо.
Прошло два часа. Суша с одной стороны отстояла больше чем на милю. Впереди земли вообще не было. Горы Личсторма позади них скрывала из вида сгустившаяся дымка. Небо впереди, над самым горизонтом, начало окрашиваться в странный цвет, яркий джейлово-синий. Весь воздух на севере окрасился ульфиром.
Тревога охватила Маскалла.
– Альпейн встает, Ганнет.
Ганнет мечтательно улыбнулся.
