– Это потому, что силы были уравновешены. Когда ты увидишь сам Альпейн, он будет царить над всем, и в тебе больше не будет борьбы стремлений.
– И это, могу тебе сказать заранее, Маскалл, – сказал Крэг, ухмыляясь, – козырная карта Кристалмена.
– Что ты имеешь в виду?
– Увидишь. Ты отрекся от мира так легко, что захочешь остаться в мире просто для того, чтобы насладиться своими ощущениями.
Ганнет улыбнулся.
– Видишь, Крэга трудно удовлетворить. Ты не должен ни наслаждаться, ни отрекаться. Что же ты ДОЛЖЕН делать?
Маскалл обернулся к Крэгу.
– Очень странно, но я до сих пор не понимаю твое кредо. Ты рекомендуешь самоубийство?
Крэг, казалось, с каждой минутой становился бледнее и омерзительнее.
– Что, потому что тебя перестали ласкать? – воскликнул он, смеясь и показывая свои темные зубы.
– Кто бы ты ни был и к чему бы ты ни стремился, – сказал Маскалл, – ты, похоже, очень уверен в себе.
– Да, ты хотел бы, чтобы я краснел и заикался, как последний болван, не так ли! Это был бы прекрасный способ уничтожить ложь.
Ганнет взглянул под одно из деревьев, остановился и подобрал два или три предмета, похожие на яйца.
– Съесть? – спросил Маскалл, принимая предложенный дар.
– Да, съешь их; ты, должно быть, голоден. Сам я не хочу, а Крэга нельзя оскорблять, предлагая ему удовольствие – особенно такое низменное удовольствие.
Маскалл разбил два яйца друг о друга и проглотил жидкое содержимое. На вкус они весьма сильно отдавали алкоголем. Крэг выхватил у него оставшееся яйцо и швырнул его о ствол дерева, яйцо разбилось и прилипло брызгами слизи.
– Я не жду, пока меня попросят, Ганнет… Скажи, есть ли более мерзкое зрелище, чем вдребезги разбитое удовольствие.
Ганнет не ответил, лишь взял Маскалла за руку.
После двух часов ходьбы попеременно то лесом, то вниз со скал, пейзаж изменился. Начался крутой горный склон, тянущийся по меньшей мере на пару миль, на протяжении которых местность опускалась почти на четыреста футов с практически равномерным уклоном. Подобного огромного спуска Маскалл не видел нигде. На склоне располагался обширный лес. Однако этот лес отличался от тех, сквозь которые они шли раньше. Листья деревьев свернулись во сне, но многочисленные сучья располагались так плотно, что не будь они просвечивающими, они полностью закрывали бы солнечные лучи. Но теперь весь лес был залит мягким нежно-розовым светом, окрашенным в цвет ветвей. Освещение, такое веселое, женственное, похожее на зарю, моментально, против его воли, подняло настроение Маскалла.
Он одернул себя, вздохнул и задумался.
– Какое место для томных глаз и шей цвета слоновой кости, Маскалл! – насмешливо проскрипел Крэг. – Почему тут нет Салленбод?
Маскалл грубо схватил его и швырнул о ближайшее дерево. Крэг встал и разразился громовым хохотом, нимало не огорчившись.
– Но все же то, что я сказал – правда или нет?
Маскалл сурово смотрел на него.
– Похоже, ты считаешь себя неизбежным злом. Я не обязан идти с тобой дальше. Думаю, нам лучше расстаться.
Крэг обернулся к Ганнету с выражением преувеличенной напускной серьезности.
– А ТЫ что скажешь: мы расстанемся, когда захочет Маскалл, или когда я захочу?
– Держи себя в руках, Маскалл, – сказал Ганнет, поворачиваясь к Крэгу спиной. – Я знаю этого человека лучше, чем ты. Раз он вцепился в тебя, единственный способ заставить его ослабить хватку, это не обращать на него внимания. Презирай его – не говори ничего, не отвечай на его вопросы. Если его не замечать это все равно, будто его здесь нет.
– Мне все это начинает надоедать, – сказал Маскалл. – Мне кажется, я перед своей смертью добавлю к своим убийствам еще одно.
– В воздухе запахло убийством, – воскликнул Крэг, притворяясь, будто принюхивается. – Но чьим?
– Делай, как я сказал, Маскалл. Препираться с ним все равно что подливать масла в огонь.
– Я больше ничего никому не скажу… Когда мы выберемся из этого проклятого леса?
– Еще не очень скоро, но зато, выйдя, мы будем двигаться по воде, и ты сможешь отдохнуть и подумать.
– И с комфортом предаться своим страданиям, – добавил Крэг.
Никто из троих больше ничего не сказал до тех пор, пока они не вышли на свет дня. Лес шел под уклон так круто, что им скорее приходилось бежать, чем идти, и это мешало бы беседе, даже если бы они были к ней склонны. Меньше чем через полчаса лес кончился. Перед ними, насколько мог видеть глаз, расстилалась ровная открытая местность.
