– А ты – ты счастлив?
Он немного подумал и ответил:
– Нет, я не счастлив. Любовь не есть счастье.
– А что она, Маскалл?
– Смятение – непролитые слезы – мысли, слишком грандиозные для нашей души…
– Да, – сказала Салленбод.
Через некоторое время она спросила:
– Зачем мы созданы, только лишь чтобы прожить несколько лет, а затем исчезнуть?
– Говорят, что мы будем жить опять.
– Да, Маскалл?
– Возможно, в Маспеле, – добавил он задумчиво.
– А что это будет за жизнь?
– Мы несомненно встретимся снова. Любовь – вещь слишком чудесная и загадочная, чтобы остаться незавершенной.
Она слегка вздрогнула и отвернулась от него.
– Эта мечта не сбудется. Любовь завершается здесь.
– Как так может быть, если рано или поздно она жестко обрывается Судьбой?
– Она завершается страданием… О, почему она всегда должна быть для нас наслаждением? Разве мы не можем страдать – разве мы не можем страдать вечно? Маскалл, пока любовь не разрушит наш дух, окончательно и бесповоротно, мы не начнем ощущать себя.
Маскалл смотрел на нее с озабоченным выражением.
– Разве воспоминание о любви может стоить больше, чем ее присутствие и реальность?
– Ты не понимаешь. Эти муки более драгоценны, чем все остальное. – Она вцепилась в него. – О, если бы ты только мог читать мои мысли, Маскалл! Ты увидел бы странные вещи… Я не могу объяснить. Все перепуталось, даже для меня самой… Эта любовь совсем не такая, как я думала.
Он вновь вздохнул.
– Любовь крепкий напиток. Возможно, он слишком крепок для человека. И я думаю, что он по-разному уничтожает наш рассудок.
Они продолжали сидеть бок о бок, глядя перед собой невидящими глазами.
– Неважно, – сказала наконец Салленбод с улыбкой, вставая. – Скоро она закончится, так или иначе. Пошли, в путь!
Маскалл тоже встал.
– Где Корпан? – спросил он вяло.
Они оба взглянули вдоль хребта в сторону Эдиджа. В том месте, где они стояли, хребет достигал ширины почти в милю. Он имел заметный уклон к южному краю, создавая впечатление, что земля сильно накренилась. К западу почва шла горизонтально на тысячу ярдов, а затем поперек хребта, от края до края, стоял высокий, крутой, покрытый травой холм, похожий на большую волну, готовую обрушиться вниз. Он закрывал собой все, что лежало за ним. Весь гребень холма, от одного конца до другого, венчал длинный ряд огромных каменных столбов, ярко сиявших при свете луны на фоне темного неба. Всего их было около тридцати, и они размещались с такими правильными интервалами, что не оставалось ни малейшего сомнения, что они установлены там руками человека. Некоторые стояли вертикально, другие осели настолько, что вся колоннада имела чрезвычайно древний вид. Корпан карабкался на холм недалеко от вершины.
– Он стремится добраться, – сказал Маскалл, следя за торопливым подъемом с довольно циничной улыбкой.
– Небеса не откроются для Корпана, – ответила Салленбод. – Ему не стоит так спешить… Что тебе напоминают эти колонны?
– Это может быть вход в какой-то грандиозный храм. Кто мог бы их там установить?
Она не ответила. Они следили, как Корпан достиг вершины холма и исчез за линией столбов.
Маскалл вновь повернулся к Салленбод.
– Теперь мы одни в этом пустынном мире.
Она спокойно взглянула на него.
– Наша последняя ночь на этой земле должна быть великой. Я готова идти дальше.
– Я не думаю, что ты сможешь идти дальше. Будет лучше немного спуститься с перевала и найти укрытие.
Она чуть заметно улыбнулась.
– Мы не будем этой ночью изучать наши бедные тела. Я хочу, чтобы ты шел на Эдидж, Маскалл.
– Тогда, во всяком случае, давай сначала отдохнем, поскольку это будет долгий, тяжелый подъем, и кто знает, какие трудности нам встретятся?
