О Господи, он явно хочет вызвать ее на ссору? Джорджина незаметно улыбнулась и решила, что подобного удовольствия ему не доставит.
— Вы так думаете, Джеймс? — вкрадчиво спросила она. — Считаю это комплиментом. Меня всегда огорчало, что я выгляжу моложе своих лет.
— Очень нахальная девица.
— Госпожи, да вы настоящий брюзга сегодня! — Джорджина сделала усилие, чтобы не рассмеяться. — С чего это?
— Вовсе нет, — холодным тоном возразил он, выдвигая ящик письменного стола. — На твое счастье, у меня случайно оказалось то, что тебе по вкусу. Так что тащи стул и присоединяйся ко мне.
Этого она не ожидала. Джорджина медленно села, раздумывая, как бы ей пограциознее отказаться, хотя капитан уже наполнял портвейном бокал, который тоже извлек из ящика стола. Но затем она вдруг решила, что полбокала портвейна ей не повредит, возможно, после этого и сон поскорее придет. Джорджина перетащила тяжелый стул от обеденного стола к письменному и, еще не сев, взяла протянутый бокал, весьма озабоченная тем, чтобы не прикоснуться к пальцам Джеймса и не встретиться взглядом с его колдовскими зелеными глазами.
Приподняв стакан и изобразив вежливую улыбку, она сказала:
— Весьма дружелюбный жест с вашей стороны, Джеймс. — То, что она впервые назвала его по имени, как она и ожидала, вызвало в нем раздражение. — Тем более что у меня сложилось впечатление, будто вы сердиты на меня.
— Сердит? На такую малышку? Почему ты так решила?
Услышав эти слова, Джорджина поперхнулась красным сладким вином.
— По блеску в ваших глазах, — дерзко ответила девушка.
— Это страсть, милая девушка. Чистая… неподдельная страсть.
Она замерла, а сердце в груди отчаянно заколотилось. Невольно подняв глаза, она встретилась с его взглядом — горячим, гипнотическим, чувственным, который способен был расплавить даже лед. Господи, она еще не превратилась в лужу?
Джорджина допила портвейн и поперхнулась на сей раз по-настоящему, что было весьма кстати, поскольку ей удалось на какое-то мгновение освободиться от воздействия его взгляда, и она успела сказать:
— Я была права. Ярость, какой мне не приходилось никогда видеть. Его губы слегка дрогнули.
— Ты в великолепной форме, малышка. Нет-нет, не убегай, — сурово добавил он, когда увидел, что Джорджина, поставив бокал на стол, намеревается уйти. — Мы пока что не установили причину моей… ярости.
— Честное слово, я очень устала, — нахмурилась Джорджина, видя, что он снова наполняет ее бокал.
— Трусишка.
В его тоне явно проскользнуло удивление, но для нее это прозвучало как вызов.
— Хорошо. — Схватив стакан и едва не расплескав содержимое, ибо на сей раз Джеймс наполнил его почти доверху, она откинулась на стуле и сделала большой глоток. — Так что вы хотите обсуждать?
— Проблему моей ярости, разумеется. Прежде всего почему ты говоришь о ярости, когда я говорил о страсти?
— Потому что… потому что… черт побери, Мэлори, вы прекрасно знаете, что я вызываю в вас раздражение.
— Ничего подобного мне не известно. — Теперь он улыбался и был похож на кота, который собирается прикончить свою жертву. — Может быть, ты скажешь, с чего это я должен испытывать к тебе раздражение?
— Не имею ни малейшего понятия, — невинным тоном произнесла она.
— Разве? — Золотистая бровь взметнулась вверх, — Подойди сюда, Джордж. Глаза у Джорджины округлились.
— О нет! — Она энергично затрясла головой.
— Я просто хочу показать, что вовсе не испытываю ни малейшего гнева по отношению к тебе.
— Я готова поверить вам на слово, уверяю вас.
— Джордж…
— Нет!
— Тогда я подойду к тебе. Джорджина вскочила и нелепо подняла вверх бокал, словно это могло как-то защитить ее.
— Капитан, я вынуждена протестовать.
— Я тоже, — сказал он, поднимаясь из-за стола и направляясь к ней. — Разве ты не доверяешь мне, Джордж?
Разводить дипломатию было некогда.
— Нет! Джеймс хмыкнул:
— Умненькая девчонка… Мне часто говорят, что я повеса и достоин за это осуждения, но мне больше по душе характеристика Реган — «Знаток женщин». Это звучит гораздо деликатнее, не правда ли?
— Мне кажется, что вы пьяны.
— Мой брат никогда не сказал бы так.
— Черт бы побрал вашего брата и вас вместе с ним! — взорвалась она. — Ведь это абсурд, капитан!
Они оба двигались вокруг стола, сохраняя дистанцию. Джорджина остановилась лишь тогда, когда остановился капитан. В руках она продолжала сжимать бокал с вином, каким-то чудом умудрившись не расплескать ни капли. Теперь она поставила бокал на стол и свирепо уставилась на капитана. Джеймс улыбался.
— Полностью с тобой согласен, Джордж. Ты же не заставишь меня гоняться за тобой по кругу, не правда ли? Это удел выживших из ума старикашек, которые охотятся за горничными. — Если им это по силам, — механически отреагировала она и тут же ахнула, осознав свою оплошность. Чувство юмора мгновенно покинуло капитана. — Ну берегись, это тебе так не пройдет! — прорычал он и одним махом перелетел через стол.
Джорджина была настолько ошеломлена, что даже не попыталась убежать. Впрочем, далеко бы она все равно не ушла. Все произошло в считанные секунды. Огромные крепкие руки обвились вокруг нее и прижали к мускулистому телу. Казалось бы, она должна была напрячься и попытаться вырваться, но вместо этого покорно прижалась к этому телу, чувствуя себя уютно и покойно в могучих объятиях.
Ее мозг лихорадочно заработал в попытке найти слова и аргументы для протеста, но было уже слишком поздно. Небрежный поцелуй оказался настолько сладостным и чувственным, что Джорджина оказалась во власти чар, из которых вырваться уже не смогла. Сила этих чар возрастала с каждым мгновением, и она не. могла сказать, когда успокоенность и удовлетворенность сменились возрастающим желанием.
Джеймс легонько покусывал Джорджине губы, а она уже вполне определенно знала, что не хочет, чтобы он отпустил ее. Об этом Джеймсу сказали ее руки, погрузившиеся в копну его волос, ее тело, прильнувшее к его телу. И наконец, произнесенное шепотом его имя.
— Ой! — вскрикнула она, когда Джеймс слишком свирепо куснул ей губу.
— Прости, любовь моя, — проговорил он, но, судя по улыбке, вовсе не раскаивался.
— Ничего страшного. Я привыкла к тому, что мужчины любят немного помучить.
Джорджина задохнулась, когда он крепко прижал ее.
— Подобные слова извиняют тебя. Ты можешь просить все, что хочешь.
— А если я хочу тебя?
— Моя милая девочка, это само собой разумеется, — убежденно проговорил он и, подняв ее на руки, понес к кровати.
Джорджина крепко ухватилась за него руками, несмотря на возникшее ощущение собственной невесомости в могучих объятиях Джеймса. Она просто не желала с ним расставаться, даже на то короткое время, которое требовалось для того, чтобы сбросить одежду. Неужто она в самом деле надеялась забыть о том, что сделал для нее этот человек, забыть о чувствах, которые она переживала? Да, она пыталась это
