Должно быть, много. Каждый вздох отзывался острой болью. Но ему еще повезло остаться в живых. А ведь он уже почти умудрился сбежать! Но когда собирался перелезть через садовую ограду, чья-то рука схватила его и в живот врезался могучий кулак.
Согнувшись, ловя ртом воздух, он еще успел спросить:
— За что?
— Объяснить?
Он не видел, но хорошо знал напавшего, и короткий ответ только подтвердил догадку. Еще когда Ричард перепрыгнул другую ограду, ту, что окружала сад Джорджины, удрав после того, как она ударила его по лицу, а ее муж увидел всю сцену, Ричард знал, что расплаты не миновать. Но сегодня он просто должен был рискнуть. Он так хотел увидеть Джорджину! И вот теперь час настал. Он сам виноват, потому что поверил, будто Джеймс откажется исполнить угрозу. Но, отправившись на острова, чтобы спасти отца Габби, тот не обращал ни малейшего внимания на Ричарда, вероятно, не придавал его намерениям большого значения. Поэтому Ричард и не поверил, что ему захотят отомстить.
После первого удара он попытался объяснить, что уже уходит.
— Недостаточно быстро, — последовал ответ.
Второй удар, апперкот, был нанесен в челюсть и швырнул Ричарда на землю. Он смутно сознавал, что по крайней мере половина присутствовавших на террасе и в саду бросилась к ограде, вне всякого сомнения, посчитав, будто дядя леди Регины решил избавиться от наглецов, явившихся без приглашения.
— Довольно, — выдавил Ричард, поднимаясь. — Я все усвоил.
Тонкий фарфор его маски разлетелся от последнего удара. Осколки усеяли землю у его ног. Несколько вонзилось в щеку, и резкая боль сменилась онемением.
Как ни странно, сам Джеймс не выглядел рассерженным. Судя по скучающему выражению лица, подобные сцены до смерти ему надоели.
Поэтому Ричарду стало не по себе, когда Джеймс спокойно ответил:
— Мы едва начали.
Не будь Джеймс таким гигантом, у Ричарда еще был бы шанс спастись. Ор научил его необычным азиатским приемам, позволявшим не получить ни единой царапины во многих драках. Команда Натана часто посещала кабачки с самой дурной славой. Ричард всегда неплохо дрался и предпочитал нападать, а не обороняться. Так продолжалось, пока Ор не научил его держать оборону. Правда, не научил нападать, но до сегодняшнего дня это и не требовалось. Кроме того, обычно у него имелось оружие. Меткий стрелок, Ричард очень гордился этим, но кто же берет на бал пистолеты!
Вот и сегодня он честно оборонялся, хотя знал, что толку от этого не будет. Этого Мэлори никакими приемами не остановишь! Габриэла говорила об этом, когда передавала предупреждение Джеймса, пообещавшего, что он убьет Ричарда, если когда-нибудь увидит рядом с женой. По словам Габриэлы, Джеймс славился своими победами на ринге. Еще бы, с таким мощным торсом и кулаками-кувалдами.
Жестокое наказание. Он еще в жизни не получал подобной трепки!
Джеймс не унимался, пока Ричард не потерял сознания. Свидетели, успевшие перебраться через ограду, наблюдали невиданное зрелище с другой стороны, явно чувствуя себя в безопасности, поскольку между ними и Мэлори была хоть какая-то преграда. Несколько человек, пожалевших беднягу Ричарда, помогли ему выбраться и усадили в кеб, после того, разумеется, как Джеймс вернулся в бальный зал.
— Ну? — бросил Ор.
— Мэлори, — только и ответил Ричард.
— В таком случае тебе нужен доктор.
Ор бросился к двери, чтобы успеть поймать мальчишку-коридорного, но тот оказался сообразительнее. Ор столкнулся с парнем нос к носу.
— Мне показалось, вашему другу может понадобиться…
— Доктор, да, спасибо, — кивнул Ор и сунул парнишке еще монету.
— Немедленно, сэр.
Ор со смешком закрыл дверь. Ричард знал, как забавляется приятель, когда его называют «сэр». Подобное обращение не вяжется с его занятием. Пират не может быть сэром. И никогда им не будет.
Комнатка на втором этаже кабачка — вот их обычное пристанище. Только на острове Сент-Кристофер у каждого была комната в доме Натана. Но этот отель находился в богатом квартале города — в самом Мейфэре, где селилась одна знать. В XVII веке здешними домами в основном владело влиятельное семейство Гросвенор. Здесь находилось несколько площадей, в том числе Беркли-сквер, где жила Джорджина. Их отель когда-то был одним из таких домов и оказался первым местом, где Ора назвали «сэр». Вернувшись к кровати, Ор покачал головой:
— Смею предположить, ты все-таки отправился на вечеринку?
— На бал-маскарад. Джеймс не должен был заметить меня!
— Почему же заметил? Нет, я сам скажу: ты дал маху! Почему бы просто не взглянуть на нее и уйти?
— Думал, он не узнает меня под маской. Но он заметил, что я слишком долго смотрю на нее.
— Не обманывай себя, — возразил Ор. — Габби была там, и он немедленно вспомнил о тебе. И что это застряло в твоей щеке?
— Скорее всего осколки фарфора. Он разбил мою маску, когда ударил меня в лицо.
— Мэлори не заметил маски?
— Скорее всего ему было наплевать.
— У тебя все лицо в крови. Остается надеяться, что шрама не останется. Но крови так много! Неужели это от одного удара? Он орудовал ножом? Трудно поверить в такое…
— Нет, кулачищ оказалось вполне достаточно. Возможно, он сломал мне нос. Кровь так и хлестала. Но это еще что. Меня волнуют ребра. Ощущение такое, будто обломки прорвали кожу.
Ор сочувственно поцокал языком:
— Дай взгляну.
— Нет! Не трогай меня! В таком положении я хотя бы дышать могу.
— Я только хотел расстегнуть рубашку. Не капризничай! — пожурил Ор, но затем добавил: — Впрочем, ты имеешь полное право немного покапризничать. Черт возьми, Рик, ты один сплошной синяк!
— И обломки ребер выглядывают наружу? — со страхом спросил Ричард.
— Спереди ничего не видно. Я и пытаться не стану снимать с тебя фрак и рубашку. Предоставлю это доктору.
— У нас не найдется бутылочки виски?
— Я никогда не путешествую без пары-тройки бутылок хорошего пойла. Это мысль. Если ребра действительно сломаны, доктору придется поставить их на место, прежде чем делать перевязку. Будет лучше, если ты ничего не почувствуешь.
Ричард застонал. Вряд ли он вынесет чудовищную боль.
— В такую пору трудно найти доктора, — продолжал Ор. — Не волнуйся, у тебя будет время допиться до чертиков.
Несколько минут ушло на то, чтобы подсунуть подушки под голову Ричарда, чтобы тот мог, не меняя положения, поднести бутылку ко рту.
— Знаешь, тебе повезло, — заметил Ор, после того как Ричард осушил треть бутылки. — Мэлори мог так изуродовать тебе лицо, что потом ты не узнал бы себя. И почему он этого не сделал?
— Должно быть, это не так больно, как сломанные ребра. Он своего добился. Теперь я вздохнуть свободно не могу.
— Неужели ты забыл все, чему я тебя научил, черт возьми? — рассердился Ор.
Ричард выпил еще треть.
— Вовсе нет. Я хороший ученик, и даже ты не можешь этого отрицать. Но я и не пытался ударить его. Все время уходил в оборону. Однако ничего не вышло. Или ты забыл, как он выглядит?
— Даже гору можно срыть до основания, но я тебя понял. Мэлори из тех, кого следует сбить с ног первым же ударом. Иначе все кончено — для тебя. И не стоило подниматься, когда он повалил тебя на землю.
Ричард было засмеялся, но тут же поморщился от боли.
