легкого в этой ситуации решения — не отказался от сына.
— Боюсь, мне не слишком нравится слово «точно», — бросил Ричард. — Если мне не по вкусу еда или я опоздал к столу, могу и попоститься.
— А где сегодня твоя невеста?
— Все еще спит, — пояснил Ричард и мгновенно представил Джулию, соблазнительно раскинувшуюся в постели.
— Полагаю, она привыкла вставать поздно, как все дамы высшего света, — с легким презрением заметил Милтон.
Он никогда не любил Лондон. Все, кто там жил или приезжал на сезон, в основном были богаты. В отличие от него. Однако вопрос давал прекрасную возможность намекнуть на то, как они провели ночь.
— Вовсе нет, — пояснил он отцу. — Это из-за меня она заснула под утро. Могу я просить воздержаться в ее присутствии от надменного и оскорбительного тона? Она уже почти раздумала венчаться здесь, особенно после оказанного нам приема.
Милтон что-то пробормотал себе под нос. Ричард предпочел проигнорировать его замечание и попытался найти нейтральную тему для дальнейшего разговора:
— Дворецкий упомянул, что сегодня должен вернуться Чарлз. Это правда?
— Разумеется. Твой брат весьма надежен и предсказуем. Если он обещал вернуться сегодня, значит, так и будет.
От Ричарда не укрылось завуалированное оскорбление. Он тоже мог быть вполне надежным, правда, предсказуемым его назвать трудно. Но именно этими качествами восхищался Милтон, и именно эти качества Ричард пытался развить в себе когда-то… пока не стало ясно, что невзирая на все старания отец все равно его не полюбит.
Он сосредоточился на еде, однако Милтон терпеть не мог молчания за столом.
— Ты забыл упомянуть армию, которую привел с собой. Мне сообщил Кантел.
Ричард поднял брови:
— Так вот куда вы ездили прошлой ночью? Боялись, что ваш лакей не выполнил приказа, и решили его наказать?
— Судья — не мой лакей, — заметил Милтон. — И он уже докладывал на прошлой неделе… — Он вдруг осекся, настороженно прищурился и почти прошипел: — Почему ты пытался скрыть от меня, что приехал с таким большим эскортом?
Ричард рассмеялся:
— Вы меня поражаете! Вам всегда и все не нравится! Мы всего лишь не хотели волновать вас без лишней необходимости, поэтому и оставили людей в гостинице. И это армия не моя, а Джеральда Миллера. Привести их в дом? Они могут помочь с перепланировкой комнат.
— Оставь их в гостинице, — сухо процедил Милтон.
Ричард едва не рассмеялся. Неужели отец вообразил, что поймал их на лжи? По всей видимости, так и есть. Но для пущей убедительности он добавил:
— Вы действительно думали, что отец Джулии позволит ей приехать сюда без всякой охраны? И это после того, что вы сотворили со мной? Это ее эскорт. Мне он не нужен. Мы с вами знаем, на чем стоим. Если бы я не захотел жениться на Джулии, можете быть уверены, я бы сюда ни за что не приехал!
Глава 40
Она проспала! А вот Ричард, кажется, нет! Он оставил ее одну в комнате. Но почему, ради всего святого, не разбудил перед уходом? Знал ведь, что сегодня приедут рабочие!
Джулия помчалась в свою комнату, без помощи горничной оделась и выскочила на лестницу.
Осмотревшись, она поняла, что нижний холл был еще пуст. Рабочие пока не прибыли.
Прошлой ночью она мечтала о ласках Ричарда, однако тот оказался верен слову и не дотронулся до нее. Хотя мог бы и не вести себя столь благородно…
Конечно, это она сама настаивала, чтобы они спали как брат с сестрой, но разве она знала, что это будет так трудно и мучительно! Но если он действительно считал, что им абсолютно необходимо провести ночь в одной постели, значит, нужно было сделать это по всем правилам, а не притворяться, что они любовники! Кроме того, было абсолютно ясно, что она готова принести эту жертву ради общего впечатления…
Джулия тихо застонала и начала спускаться вниз. Она, конечно, ничего не скажет Ричарду. Он не только оскорбится, узнав, что она рассматривает их постельные игры как жертву со своей стороны… но что поделать, не может же она признаться, что хочет спать с ним!
Однако ему может не понравиться, что она берет на себя всю ответственность за успех плана, который он сам и придумал.
Джулия нашла Ричарда в столовой для завтраков. К сожалению, там же оказался и граф.
Приветствуя невесту, Ричард встал.
— Ты плохо рассчитала время, любимая. Я позавтракал и уже ухожу.
Он собирается оставить ее наедине с отцом? Джулия изобразила улыбку:
— Я с тобой предпочитаю прогуляться до завтрака. Сегодня такое чудесное утро!
— Но уже почти полдень, — заметил Милтон. Кажется, в его взгляде мелькнуло осуждение? Значит, он по-прежнему не смягчился? А может, ему еще не сообщили о проведенной вместе ночи?
Джулия попыталась вспомнить, что чувствовала, после того как они провели ту волшебную ночь. Тогда она была безмятежной, довольной, нежной… счастливой.
Она невозмутимо улыбнулась графу:
— Разве? Я не заметила. Но все равно я хочу прогуляться перед едой. Обычно я езжу верхом. У вас в конюшне найдется подходящая лошадь?
— Если не считать скакуна Чарлза и пони Мэтью, там стоят только упряжные лошади. Сам я не езжу верхом.
— Как по-вашему, Чарлз будет возражать, если я возьму его коня?
— Не знаю, как Чарлз, а я буду.
— А я — нет, — вставил Ричард, бросив укоризненный взгляд на родителя.
Проигнорировав слова сына, Милтон пояснил:
— У нас нет дамских седел.
Очевидно, этот человек твердо решил ни в чем ей не уступать. Эта перепалка становилась все более смехотворной, однако Джулия воздержалась от замечаний и коротко ответила:
— Не важно. Обойдусь прогулкой.
Ричард взял ее за руку и вывел из комнаты, не дожидаясь новых неприятностей. Джулия почувствовала, что он напряжен и вне себя от гнева.
— Трудно пришлось? — спросила она, когда они вышли во двор.
Ричард повел ее по длинной аллее, подальше от дома. На этот раз им было все равно, следит ли за ними граф.
— Он не дает себе труда быть с тобой учтивым! Раньше он никогда не был таким грубым и невежливым! Конечно, он всегда бесился, когда кто-то нарушал установленные им правила. Назначив наказание, он игнорировал меня и Чарлза или просто общался с нами, словно ничего не произошло, то есть нормально.
— Что ты под этим подразумеваешь? Обращался с вами, как обращаются с детьми нормальные родители?
— Нет, не так. Если он и любил нас, то ничем этого не показывал. Он, скорее, относился к нам как к гостям: сердечно, но без всякой нежности. Может, мои карточные долги не только опустошили его карманы, но и окончательно испортили характер? До моего отъезда это место не было в таком убогом состоянии.
