ночь с фрейлинами королевы. Мы собираемся обвенчаться.
– Разве ей не сказали, что я здесь?
– Сказали, – ответил Василий и неохотно добавил:
– Но, боюсь, она не хочет видеть вас, барон.
Константин тотчас же забыл о своем смущении:
– Чепуха! Видите ли, мы с дочерью очень близки. Она…
Василий перебил его:
– Возможно, она оскорблена вашим поступком.
Лицо Константина утратило свирепое выражение:
– Так она знает, что не было никакого договора?
– Нет, не знает. Она не слышала, как мать рассказывала мне о вашей исповеди, и я предпочел не сообщать ей об этом. Но сейчас речь не о помолвке. Я попросил ее руки, и она согласилась.
– Значит, теперь она счастлива с вами?
– Будет счастлива, – сказал Василий не допускающим сомнений тоном.
– Слава Богу, – вздохнул барон. – После рассказа вашей матушки о поведении моей дочери я испугался, что Алин никогда не примет вас и именно потому и сбежала. Но если она сама хочет выйти за вас…
– Я сказал, что она будет счастлива, барон. Но пока она еще переживает, что ее возлюбленный Лейтон оказался никчемным негодяем, никогда не помышлявшим о женитьбе. Я дал ей время прийти в себя, но, как только мы поженимся, она, черт возьми, забудет его, я вам это обещаю!
Константин снова нахмурился:
– Вы говорите, она всего лишь неохотно согласилась на брак? И это после того, как вы столько времени провели вместе?
– Боюсь, мы не очень хорошо начали наше знакомство, – признался Василий. – Она не хотела быть моей женой, а я не горел желанием на ней жениться. Но после того, как я изменил свою точку зрения, барон, я не решился соблазнить ту, которая была предназначена мне в жены, однако, как только мы поженимся, я не буду чувствовать себя связанным.
– Но если она не знает, что никакой помолвки не было, почему же она отказывается меня видеть?
– По-видимому, она не может простить, что вы навязывали нас друг другу. Моя благодарность вам не знает границ, но вы много на себя взяли, барон. Если бы мои чувства к Александре были иными, я бы…
Василий не успел закончить фразу. В дверях появилась Таня со словами:
– Она идет. О, прошу прощения…
– Все в порядке, Таня. Это отец Александры. Королева кивнула и спросила:
– А где Штефан?
– В часовне, – ответил Василий.
– Разве тебе не полагается быть у алтаря?
– Я буду там через минуту.
Кивнув еще раз, она прошла в часовню. Теперь Василий оказался в щекотливом положении, потому что ему предстояло попросить своего будущего тестя удалиться. Он не хотел снова расстраивать Александру, а у него были опасения, что так и получится, если увидит отца. Но, видимо, удача окончательно отказалась служить графу.
Появилась она, ослепительно прекрасная в своем подвенечном платье из шелка цвета слоновой кости, отделанном белоснежными бельгийскими кружевами и крошечными жемчужинками, – это платье было заказано лично Василием, – и у графа захватило дух. Невеста не испытывала такого затруднения.
Заметив отца, она повернулась и, не говоря ни слова, вышла.
– Алин? – крикнул Василий и побежал за ней, но его опередил Константин.
И так как терять уже было нечего, Василий остановился, предоставив барону, по крайней мере, попытаться выяснить отношения с дочерью, и мысленно пожелал ему успеха.
Но Александра не собиралась останавливаться. На глаза ее снова навернулись слезы, но она твердо решила, что на этот раз не допустит никаких рыданий. Она не будет говорить с отцом, не будет…
Константин догнал ее на полпути к выходу и попытался обнять, но она вырвалась, отступила назад и хотела сказать: «Не трогай меня», – но смогла только вымолвить:
– Не трогай! – И, пылая негодованием, швырнула барону в лицо:
– Какого черта ты вообще явился сюда? Вряд ли ты так уж беспокоился обо мне…
– Боже мой, Алин, ты же знаешь, что это не правда!
В его голосе была такая боль, что Александра тут же замолчала, но все же она не собиралась позволить барону, оде ржать верх.
– Я оказалась здесь как раз благодаря твоим заботам, и не думаю, что когда-нибудь чувствовала себя несчастнее!
– О чем ты, ведь вы с графом прекрасно подходите друг другу. Я видел, он тебе понравился. Так почему же ты не захотела познакомиться с ним поближе?
– Потому что я любила другого – то есть думала, что люблю. Конечно, ты будешь счастлив услышать, что это была ошибка, ты всегда радуешься, когда я ошибаюсь, – с горечью сказала она, – Но, даже если бы это было не так, ничего бы не изменилось, потому что граф с самого начала был против нашего брака. Он и передумал лишь по той причине, что ему все равно придется однажды на ком-нибудь жениться, и он не хочет причинять себе лишнее беспокойство – ведь за другой женщиной надо ухаживать, а он никогда и не доставлял себе хлопот, ухаживая за мной.
– Ну у меня сложилось совсем иное впечатление – не думаю, что дело именно в этом, Алин. Но подожди, гораздо важнее, как ты сама относишься к этому браку теперь?
– Какая разница, если он все равно меня не любит.
– Тогда ты не должна выходить замуж, – заявил Константин. – Я поговорю с графом…
– Не стоит беспокоиться. Его собственная мать запретила ему жениться на мне, но он не послушался. Его точка зрения полностью изменилась, и теперь уже слишком поздно вмешиваться и аннулировать помолвку. Это следовало сделать гораздо раньше! Я дала ему слово, что выйду за него, и поэтому помолвка отныне не имеет значения. И, как только ты отсюда уйдешь, я выйду за него.
– Алин!
– Сожалею, но я не могу простить тебя. Больше мне нечего сказать.
Александра отвернулась и закрыла глаза: внутри у нее все болело. Воцарилось долгое молчание, потом послышались удаляющиеся шаги, и тут Александра не выдержала и разрыдалась. Комок в горле разрастался, становился все больше, наконец, он стал огромным. О Боже, это убивало ее!
Внезапно рядом с ней оказался Василий: сильные руки обняли ее, прижали к груди, и ласковый голос у самого уха сказал:
– Обещаю, Алин, клянусь, ты будешь счастлива со мной. И наступит день, когда ты захочешь поблагодарить своего отца за нашу встречу, а сейчас прости его. Скажи ему, что прощаешь. Ты об этом не пожалеешь.
К этому времени Александра рыдала навзрыд. Она отклонилась назад и сквозь пелену слез увидела его лицо, выражавшее такое беспокойство, такое внимание, такую искренность и такую… О Боже, что же она наделала?
Она вырвалась и побежала по коридору, умоляя отца подождать. Барон был уже в конце коридора, и, когда он, наконец, услышал ее и обернулся, Александра увидела, что отец тоже плачет, и с криком раненой птицы она бросилась в его раскрытые объятия.
– Прости меня, папа, я не хотела, я вовсе не это имела в виду! – плакала она.
– Знаю, знаю, успокойся, Алин, тише, все в порядке…
– Нет, я хотела сделать тебе больно, но ты не виноват, что он меня не любит.
– Мне кажется, любит, Алин, – пробормотал Константин, утирая ей слезы с лица.
– Не любит, так полюбит, – с неожиданной яростью сказала Александра. – Я жалела себя, когда мне надо было сражаться, но теперь с этим покончено!
Константин не мог удержаться от смеха:
– Вот теперь я узнаю свою девочку!
И, услышав этот смех, Александра почувствовала, как вся боль разом оставила ее.
Обернувшись, она увидела Василия по-прежнему стоящего там, где она с ним рассталась, своего золотистого Адониса, прекраснее которого не было на свете, и он только что пообещал сделать ее счастливой.
С ослепительной улыбкой она снова повернулась к отцу:
– Ты меня не выдашь, папа?
– Стало быть, ты любишь его?
– О да, сильнее, чем можно выразить словами! – И добавила с усмешкой:
– А теперь давай-ка не будем задерживать свадьбу.
Глава 36
Мягкий свет свечей, шелковые простыни и толстый пушистый ковер у камина. Чем глубже Александра опускалась в атмосферу соблазна, наполняющую спальню графа, тем сильнее злилась. Весь день ее нервное напряжение возрастало и теперь уже достигло предела.
Она обещала отцу, что заставит Василия полюбить ее, однако не надеялась, что это чудо свершится за одну ночь.
Но, по крайней мере, чувство безнадежности покинуло ее. Разговор с отцом вернул Александре былую уверенность в себе, но вместе с тем показал, насколько она утратила ее в последнее время.
Александра задумалась: уж не беременность ли виной тому, что ее настроение так часто меняется?
Вздохнув, Александра отвернулась от камина и заметила, что Василий неслышно вошел в комнату. Он стоял, слегка наклонясь к изножию кровати, и, скрестив руки на своем темно-коричневом халате, смотрел на нее. Его золотые волосы были взлохмачены, а четкие линии лица казались столь совершенными. Его красота будила в Александре томление, но как ей заставить этого полубога полюбить ее?
– Ну, и как же ты распорядился своими многочисленными любовницами, рассеянными по всему городу?
Он поднял бровь и с любопытством спросил:
– Будем ссориться, любовь моя?
– Вполне возможно.
– А может, придумаем что-нибудь поинтереснее?.. Все-таки это наша брачная ночь…
– Если ты имеешь в виду заняться любовью, Петровский, поверь мне, мы как раз на пути к этому.
Он мелодично рассмеялся:
– В таком случае знай же, красавица, что я посетил их всех поочередно, пока ты пыталась стать дамой с помощью моей матери. И представь себе мое удивление, когда ни одной из них не удалось заманить меня к себе в постель, и мне не оставалось ничего другого, как откупиться от
