словно сожалеет о чем-то.
Она могла только гадать, что бы это могло значить.
Сегодня днем он сказал, что дает ей время привыкнуть к мысли о том, что они скоро поженятся. Теперь граф казался совершенно уверенным в этом и, должно быть, решил, что привычка выработается быстрее, если они сведут общение между собой до минимума – впрочем, им редко удавалось поговорить друг с другом без того, чтобы беседа не переросла в ожесточенную ссору.
В первый же раз, когда им случилось пообедать вместе, Александра решила, что уже нет смысла продолжать свои деревенские хитрости. На Василия и раньше это не действовало, а теперь, когда она согласилась выйти за него замуж ради ребенка, – зачем нужно стараться разорвать помолвку?
Василий и так пребывал в постоянном недоумении, видя, что Александра продолжает носить платья – даже покинув Англию, хотя и не спрашивал больше, нет ли под ними брюк для верховой езды. Но когда он впервые увидел, что она ест, как все нормальные люди, Александра подумала, что Василия хватит удар. Глаза его сузились, и он подозрительно уставился на нее:
– Так эти чудовищные манеры – просто розыгрыш ради меня?
Александра и не пыталась уйти от ответа:
– Конечно.
– А брань?
– Мне помогали, а кое-что я придумала сама… – похвасталась она.
– А твоя ловкость в обращении с кнутом – не подделка?
– Федька научил меня, когда мы были еще детьми.
– А угрозы насчет ушей? Александра пожала плечами:
– Сожалею, но они были искренними. Я так и не научилась делить то, что считаю своим. Василий нежно улыбнулся:
– Оказывается, и я такой же, по крайней мере, когда речь идет о тебе.
"Это не всерьез, – подумала Александра. – Вероятно, он понял, что не имеет права сердиться на меня за то, что я делала из него дурака, потому что сам он делал то же самое».
Таня предупреждала ее, а на обратном пути Александра и сама узнала истинный характер Василия. Он больше не позволял себе язвительных и циничных замечаний, не бросал на нее презрительных взглядов, зато посылал ей такие чувственные улыбки, что Александра при всем желании не могла остаться к ним равнодушной.
Граф нашел путь к ее сердцу без малейших усилий, и девушку это пугало. Она очень живо представляла себе, как будет мучительно, если он вдруг начнет ею пренебрегать, а это, судя по всему, не за горами, потому что она уже носит его желанного наследника и скрывать это становится все труднее. А хуже всего было то, что он, как выяснилось, на самом деле был обаятелен, когда не старался строить из себя мерзавца, – в точности, как говорила Таня.
Если бы только Александра могла возненавидеть Василия! Тогда брак с ним не казался бы ей таким тяжким испытанием, тогда она могла бы вынести его равнодушие. Но ситуация была так далека от желаемого» что просто смешно. Сколько раз уже Александра была вынуждена забывать о гордости и умолять его о любви, по крайней мере, о телесной любви.
И так как плотские желания, в последнее время не давали ей покоя, Александра надеялась, что их брак будет заключен до того, как Василий узнает о ее беременности, потому что девушка твердо решила получить свою первую брачную ночь, которая, возможно, окажется и последней. А если что, она просто потребует ее, потому что, после того как Василий открыл Александре радости тела, а потом оставил ее томиться и ждать большего, он просто обязан подарить ей хотя бы одну ночь.
Когда они прибыли в столицу Кардинии, шел ДОЖДЬ.
Василий и Лазарь пожелали сопровождать Александру в коляске, любезно предоставленной в ее распоряжение Василием три недели назад, когда он увидел, что Александра сходит с корабля в платье, а не в штанах для верховой езды. Дело в том, что, предаваясь печальным раздумьям, она не успела сообразить, что ее любимый балахон уже не годится.
Но девушка не стала возражать против коляски еще и потому, что для нее не нашлось подходящей верховой лошади, а кроме того, она не была уверена, что ей полезно ездить верхом на третьем месяце беременности. И Александра предпочла не рисковать, пока не посоветуется с доктором на этот счет, хотя давно уже скучала по ежедневным прогулкам верхом, До последней минуты Василий не говорил Александре, что ей снова предстоит остановиться в доме его матери, а когда наконец признался, его интонации ясно говорили, что он ждет возражений. Однако Александра не стала спорить, несмотря на то, что с ужасом ожидала встречи с графиней.
Она решила, что обязана извиниться перед ней, и приготовилась сделать это, когда они приедут, но Мария встретила их на пороге, и Александре предстояло сначала услышать то, что скажет матери Василий.
– Значит, ты ее нашел, – начала Мария.
– Я же говорил, что найду, мама. Завтра состоится наша свадьба, так что Александра проведет здесь всего одну ночь, и прошу тебя не упоминать о ее прежнем поведении. Это было сплошное притворство, поэтому ты можешь не беспокоиться, что…
– Да, да, я уже все знаю, – перебила Мария, и Василий с Александрой застыли с открытыми ртами.
– Но откуда? – воскликнул Василий.
– Вскоре после твоего отъезда приехал барон и объяснил мне, что хотя его дочь кое в чем непохожа на других девушек – он имел в виду лошадей, – но во всем остальном она вполне светская дама. Я была просто в шоке, и барон тоже, когда я рассказала ему…
– Оставим это, мама, если не возражаешь. Он вернулся в Россию?
– Когда его дочь неизвестно где?! – воскликнула Мария, всем своим видом показывая, что уж ему-то, как рыцарю, следовало им лучше разбираться в родительских чувствах. – Он сам собирался ее искать, но я убедила его, что ты привезешь Александру, и, конечно, предложила ему свое гостеприимство.
– Так он здесь?
– Да, наверху, и тебе следует кое-что узнать, Василий. Барон признался мне, что никогда не существовало никакой…
Но этого Александра уже не слышала. Она начала пятиться, как только графиня упомянула о бароне, и скоро оказалась уже за дверью, на пути в конюшню.
Как посмел отец приехать сюда после всего, что сделал с ней?
Лицемер, он притворился, что ему есть дело до…
– Алин, что с тобой, дорогая?
Василий нежно удержал ее за руку, но Александра прятала лицо, пока не смахнула слезы. Она не хотела, чтобы граф видел ее плачущей.
– Не знаю, – ответила она. – Но только я никогда больше не хочу видеть своего отца.
Неужели она различила вздох облегчения или ей только показалось?
– В таком случае ты его не увидишь. Я отвезу тебя к королеве. Она позаботится, чтобы до свадьбы тебя никто не беспокоил, а потом мы уедем в одну из моих усадеб. Но… могу я спросить, почему ты не хочешь его видеть?
Александра была слишком расстроена, чтобы оценить его такт или задуматься о том, как он воспримет ее ответ.
– Потому что он мог покончить с этой помолвкой еще до нашей встречи, но не сделал этого. По его вине мы прошли через бездну унижений, и я не могу этого простить.
Василий немного помолчал:
– Скажи, Алин, а если бы он сейчас предложил разорвать нашу помолвку, твое слово по-прежнему останется в силе?
– Раз уж я обещала выйти за тебя, если ты сам меня не отвергнешь, то полагаю, я должна его сдержать.
– Даже, если бы не было никакой помолвки? Она хмуро посмотрела на него:
– Ты в своем уме?
– Глупый вопрос, я понимаю, но, по правде говоря, для меня это важно. Дело в том, что я хочу официально попросить твоей руки.
Дрожь восторга, пронзившая Александру, удивительно напоминала боль, и она даже не обрадовалась.
– В атом нет необходимости, Петровский!
– Сделай мне одолжение, Алин, пожалуйста. Ты выйдешь за меня замуж?
– Да.
– Даешь мне слово?
– Не торопи события, Петровский. Ты все время давишь на Меня. Ладно, вот тебе мое слово, хотя это последний раз, когда я что-нибудь кому-нибудь обещаю.
Прежде чем она успела договорить, он сгреб ее.
Когда Василий разжал объятия, девушка была слегка смущена и не могла отдышаться.
– А это еще зачем? Он улыбнулся:
– Это благодарность человека, который всегда спешит и наседает. Ее глаза сузились:
– В следующий раз, Петровский, просто скажи «спасибо».
Глава 35
Василий ждал свою невесту у королевской часовни; его друзья болтались рядом и подтрунивали над ним, потому что он явился слишком рано, но если бы Василий не боялся вопроса Александры: «К чему такая спешка?» – то настоял бы на том, чтобы свадебная церемония состоялась еще вчера. Графу казалось, что все вокруг ужасно медлительны, он с нетерпением ждал заветного часа и не мог перестать волноваться, пока все не закончится.
До сих пор ему удавалось избежать встречи с бароном. Если повезет и дальше…
Но тут вместо Тани, которая должна была появиться и объявить, что идет Александра, в дверях возник Константин Русинов, мрачный как туча, а голос его прозвучал, как раскат грома:
– Где вы прячете мою дочь?
Василий вздохнул. Ему не повезло – собственно не везло с тех пор, как он повстречал дочь этого человека. Но граф был полон решимости покончить с этим невезением.
Русинов многозначительно посмотрел на Штефана:
– Вас не затруднит оставить нас вдвоем? Штефан посмотрел на разгневанного отца, потом на Василия и удивленно поднял черную бровь:
– Как ты считаешь?
– Черт побери, 1-11тефан…
Король хихикнул и, обняв одной рукой любопытного Лазаря, а другой – озадаченного Симона, выпроводил их из комнаты и вышел сам.
Оставшись наедине с Константином, теперь уже донельзя смущенным, поскольку он узнал короля Кардинии, Василий, не обращая внимания на его состояние, сказал:
– Алин провела
