он.
– Твоим ушам это не повредило бы!
– Перестань улыбаться. – Селиг настороженно посмотрел на сестру. – Значит, как только я поправлюсь, ты…
– Совершенно верно.
– Жаль, что у тебя память слишком длинная, – вздохнул Селиг. – Хотелось, чтобы и моя не была такой короткой. Объясни, что значит «три дня».
– Столько ты провел в темнице.
– Неужели так долго? Не помню.
– Что же ты в таком случае помнишь? – Выражение лица Селига мгновенно изменилось, глаза гневно сверкнули.
– Боль… и ее смех. Все время этот смех. Никогда не думал, что женщина может наслаждаться страданиями другого человека.
Кристен невольно стиснула зубы.
– Не собираюсь настаивать, но, может, тебе всетаки лучше рассказать мне обо всем?
Селиг мгновенно обмяк, словно забыв о гневе:
– Меня это совсем не утомит, Крис, рассказывать почти нечего. На нас напали еще в Уэссексе, скорее всего, разбойники. Их было очень много, в кустах, на деревьях, в засаде.
– Да, до нас дошли слухи, что вы, вероятно, все до единого погибли. Именно поэтому Ройс отправился на поиски. А тебя ударили по голове?
– Сзади. Вероятно, дубиной, поскольку крови не было. Я свалился как подкошенный, а очнулся один, в кустах, в чужой одежде, голова трещала так, что не было сил пошевелиться. Кроме того, меня непрерывно рвало без всякой причины, в глазах двоилось, и я был слаб, как грудной ребенок. Тор! Никогда еще я так отвратительно не чувствовал себя!
Кристен поежилась, ощущая его муки, как свои.
– Должно быть, удар оказался слишком сильным, – предположила она, – у тебя до сих пор небольшая шишка. Возможно, недели дветри назад она была во много раз больше.
– Скорее всего, – согласился он. – Когда я снова очнулся, то подумал, что все еще нахожусь в Уэссексе и прошло всего дня два, поскольку щетина почти не выросла за это время. Однако оказалось, что я в Восточной Англии, но больше я ничего не помню.
– Почти две недели без сознания?
– Да.
– И никакой бороды?
– Да.
Кристен немного задумалась:
– Очевидно, ктото перевез тебя в Восточную Англию и заботился в дороге, хотя ты так и не очнулся. Но странно, почему они тебя всетаки бросили одного.
– Остается только гадать, кто они и почему вообще взяли на себя труд возиться со мной. Не могу представить, чтобы грабителисаксы пытались скрываться в Восточной Англии.
– Нет, но, может, они родом отсюда и просто случайно оказались в Уэссексе.
– И решили, что за меня можно взять выкуп? Кристен кивнула:
– Только не дождались, пока ты очнешься и скажешь, к кому послать за деньгами.
– Возможно. – Селиг пожал плечами.
– Боюсь, мы так и не узнаем правды, – вздохнула Кристен. – Но так или иначе, если ты не приходил в себя, они, должно быть, не позаботились о еде, если вообще пытались тебя кормить. Это по крайней мере объясняет твою худобу. И, насколько я понимаю, голова попрежнему не дает покоя?
– Да, но боль уже не такая сильная и иногда даже совсем проходит, если я не шевелюсь. Но теперь у меня появилось еще одно слишком чувствительное место.
– Какое же?
– Моя спина.
Кристен еще не успела обратить внимание на спину Селига. Он был без туники, но лежал вверх лицом и с прошлой ночи не поворачивался на бок. Даже сейчас, чтобы накормить брата, Кристен подложила ему под голову мешок с одеждой, чтобы Селиг мог свободнее глотать.
"т"
– Еще одна рана?
И снова его лицо превратилось в маску жгучей ненависти:
– Спроси эту датскую суку.
Кристен не стала дожидаться, она подтолкнула Селига в плечо, и он медленно перевернулся на живот. Сквозь стиснутые зубы со свистом вырывался воздух.
Кристен поняла, в чем дело: едва зажившие струпья прилипли к тюфяку и теперь оторвались, оставив на ткани багровые пятна. А кожа на спине представляла собой сплошную массу синяков, рубцов и кровавых ран.
Кристен никак не могла осознать случившееся. Несправедливо обвинен в шпионаже и подвергнут пыткам, чтобы добиться признания? И все по приказу женщины? Женщины?
Селиг, конечно, не мог видеть свою спину, он лишь ощущал невыносимое жжение, и Кристен вне себя от гнева всетаки постаралась успокоить брата:
– Все не так плохо, как выглядит.
– Зато доставляет немало беспокойства.
– Скорее потому, что ты слишком слаб, – утешила Кристен, напрасно пытаясь заставить брата позабыть о случившемся. – Неужели за все это время ты ничего не ел?
– Только в тот день, когда я очнулся, еще перед тем как добраться до Гронвуда.
– Ну что же, – деловито заключила Кристен, – сейчас ты съешь все тушеное мясо, и я принесу чтонибудь еще. Хочу, чтобы ты жевал с утра до вечера, сколько сможешь в себя впихнуть.
Она поставила миску на тюфяк рядом с головой брата. – Думаю, ты сам сможешь справиться с остальным, а я пока пойду за знахаркой, и попробуй хоть чтото сказать против! У нее наверняка найдутся мази, чтобы положить на раны, и зелье для облегчения боли. Обещаю, никаких слабительных.
Кристен не дала брату возможности возразить, да и вряд ли бы обратила внимание на его протесты. Она осторожно спрыгнула на землю, чтобы не качнуть телегу и не потревожить Селига. Но отправилась вовсе не на поиски лекарки. Оглянувшись, она увидела датчанку, сидевшую неподалеку с Торольфом.
Эрика с тревогой наблюдала за телегой, ожидая приближения Кристен, и взметнулась с земли, едва не опрокинув Торольфа. Тот поспешно вскочил, решив, что пленница собирается сбежать, и успокоился, только заметив Кристен.
Эрика не пыталась скрыться и гордо выпрямилась, хотя по телу волной прокатился холодный озноб.
«Она видела его спину! – в ужасе подумала Эрика. – И меня вовсе не извиняет причина, которая довела до бешенства: каким бы ни был повод, я не имела права делать это».
– Я спрашивала тебя раньше, – процедила Кристен на удивление спокойно, насторожив Эрику подозрительной сдержанностью. – На этот раз я желаю получить ответ. Если Селигбыл в жару, раненый, когда добрался до Гронвуда, как утверждает Терджисдесять футов, значит, он искал помощи. И как же ты помогла ему?
– Велела высечь.
Эрике было невыносимо трудно признаться во всем, но ведь она и без того целый день терзалась угрызениями совести. Кристен не расслышала виноватых ноток, не распознала раскаяния, до нее дошел лишь смысл слов, подтверждающих выводы, к которым она уже успела прийти, и поэтому дала волю ярости. Кулак с размаху врезался в лицо девушки.
Это был сильный удар, нанесенный высокой могучей женщиной, к тому же не сдерживавшей гнева. Эрика как подкошенная повалилась на землю к ногам Торольфа, золотистые волосы рассыпались по земле. Викинг не попытался подхватить девушку, хотя и мог, а вместо этого просто чуть отступил. Щека Эрики мгновенно загорелась. Край зубов врезался во внутреннюю сторону щеки, и теперь во рту чувствовался солоноватый вкус: из многочисленных ранок сочилась кровь, собираясь во рту.
Ее было так много, что из угла губ поползла красная струйка, и Эрике пришлось сплюнуть, чтобы не захлебнуться.
Послышался громкий окрик. Кристен, все еще стоявшая со сжатыми кулаками, велела девушке встать, добавив, что еще не покончила с ней. Эрика была в полной уверенности, что сейчас ее изобьют до полусмерти, а единственный человек, который мог бы помочь ей – Терджис, – исчез. Будь он поблизости, наблюдай все это, без сомнения, отбросил бы всякую предосторожность и встал на ее защиту. Ничто не могло бы остановить его, и Терджис скорее бы умер, чем покинул хозяйку. Но Кристен снова приказала ей встать и так громко кричала…
– Леди, пожалуйста, только не здесь, где он может видеть…
Кристен ожидала услышать мольбы, но только не такие, и сейчас, презрительно хмыкнув, осведомилась:
– Не много ли воображаешь о себе, если думаешь, что здесь комуто есть до тебя дело?
– Терджис… – пробормотала Эрика. В голубых глазах стояли слезы.
При одном упоминании этого имени в воздухе блеснуло с полдюжины обнаженных мечей. Воины, стоявшие поблизости, поспешно схватились за оружие. Лишь Кристен, повидимому, совершенно не испугалась возможного появления неуклюжего великана, поскольку была слишком обозлена.
– Тогда пусть приходит! Сомневаюсь, что мы вообще его заметим! А теперь вставай…
Но тут ее перебил голос, который присутствующие менее всего ожидали услышать:
– Нет, Крис. Корми ее, пусть она ни в чем не знает нужды. Страдать ей суждено лишь от моей руки.
Кристен, чтото в бешенстве пробормотав, зашагала назад, к телеге. Селиг умудрился коекак сесть и теперь привалился к борту телеги, чтобы снова не упасть.
– Позволь мне… – начала она.
– Нет. Она должна понести наказание от моей руки. Только от моей.
Голос его был не таким сильным, как прежде, но оттого не менее решительным. Селигу потребовалось немало усилий, чтобы удержать сестру, и теперь он не собирался сдаваться. Кристен ясно видела, что Селю будет спорить до конца, поэтому, хоть и неохотно, решила сдаться.
– Будь потвоему, хотя мне это не нравится. И ложись поскорее. Отдых для тебя сейчас так же важен, как еда, и в этом ты будешь меня слушаться!
Селиг в последний раз взглянул на свою стройную узкобедрую мучительницу, все еще распростертую в грязи, и улыбнулся… или по крайней мере попытался. Но даже это оказалось слишком трудным для него, и он со стоном рухнул обратно на тюфяк.
Кристен от злости скрипнула зубами. Ради брата она была способна на все, однако именно он не позволял дать выход ярости. Гнев Кристен был так велик, что она была готова потерять голову от