жилищем в Абале. Зилла постучалась, и дверь отворила женщина в чепце горничной.
— Вам полагается огибать дом и входить с черного хода, — сказала женщина. — Не знаете, что ли? — Потом она смягчилась. — Ладно, заходите, только быстро.
Они оказались в передней, за которой открывался зал с мозаикой на полу. Голубые и желтые плитки складывались в закручивающийся спиралью узор. Озме показалось, будто она разглядела там драконов, но мозаика была растрескавшаяся, в ней не доставало некоторых плиток. Свет в помещение проникал через сводчатое окно в потолке. В обшитых панелями нишах стояли статуи богов и богинь, они выглядели так, будто давным-давно ждали, чтобы кто-нибудь принес им плащи и шляпы. Они выглядели жалко, не то что боги в Абале, ни достоинства, ни присущего богам высокомерия. Зато Озма обнаружила, что тут все так и кишит духами. Теперь она как будто даже меньше скучала по Абалу. Хоть в одном города были похожи.
Боги Озму не волновали. Если она когда и задумывалась о богах, то представляла себе, что они ловят людей, примерно как Зилла ловит духов — на талисманы и ленточки. Но кому захочется болтаться на ленточке у одного из этих домашних божков с их раскрашенными глазами и облупившимися пальцами?
— Сюда, за мной, — говорила горничная. — Меня зовут Джемма. Я покажу вам вашу комнату, а потом отведу назад в гостиную. Как твое имя, мальчик?
Зилла ткнула Озму локтем.
— Оз… Озен, — сказала Озма. — Озен.
— Имя какое-то чужеземное, — заметила Джемма, и тон у нее при этом был неодобрительный. Озма потупилась. У Джеммы были толстые щиколотки. И обувь, похоже, была ей тесновата. Пока она торопливо вела их по коридорам, вокруг ее юбок вихрем кружились духи. Зилла чихнула.
Джемма провела их в двери, а потом все вверх и вверх по крутой винтовой лестнице. Духи лениво парили за ними.
Зилла притворилась, что не видит их, и Озма последовала ее примеру.
Лестница закончилась небольшим залом, с каждой стороны по двери. Потолок в их комнате оказался скошенный, места едва хватало, чтобы встать двоим. Там были две узкие койки, стул, таз на маленьком столике и окошко без стекла.
— Камин маловат, — сказала Зилла и опустилась на стул.
— Вставайте, вставайте, — засуетилась Джемма. — Ну, пожалуйста, мисс Зилла, вставайте. Мне еще надо показать вам гостиную, а потом побегу обратно на кухню, заниматься ужином. Это счастье, что вы появились. Нас тут было всего двое, я и мой отец. Дом зарос грязью, а я не кухарка.
— Вы идите, — сказала ей Зилла, — а гостиную я сама найду. А потом наведаюсь к вам на кухню. Посмотрим, что можно сегодня состряпать на ужин.
— Да, мисс Зилла, — ответила Джемма и отвесила небольшой поклон.
Озма услышала, как Джемма топает вниз по лестнице, так громко, словно это была не одна горничная, а целое стадо. Некоторые призраки отправились за ней, но большая часть скучилась вокруг Зиллы. Та сидела на стуле, крепко зажмурив глаза.
— Что мы тут делаем? — спросила Озма. — Разве нам тут что-то нужно? Кем мы здесь будем?
Зилла так и не открыла глаз.
— Хорошими людьми, — сказала она. — Респектабельными.
Констебль в кармане у Озмы задергался, как рыбка на крючке.
В тазу была вода, так что Зилла и Озма могли умыться и помыть руки. У Зиллы оказался сверток с поношенной одеждой для Озмы, и девушка разложила вещи на постели. Мальчишеская одежда. Все это приводило ее в ужас: и то, что она теперь должна была стать мальчишкой и носить мальчишескую одежду, но главное, что эта одежда — старье, купленное в каком-то занюханном Бриде. В Абале и том городе, где они жили до Абала, у Озмы были только самые лучшие платья, перчатки и плащи, а ее обувь была сшита из мягчайшей кожи. Одно дело одеваться в мужское платье в дороге, где восхищаться ею все равно некому, и совсем другое дело — в городе. Она вытащила констебля из кармана своего прежнего одеяния и сунула в карман рубашки.
— Кончай дуться, или я продам тебя священникам, — сказала Зилла. Она стояла у окна и смотрела на улицу. Озма вообразила себе простиравшийся внизу город: скучный, скучный, скучный…
Озма ждала у дверей гостиной. Дом так и кишел призраками. Они с Зиллой могли бы открыть тут, в Бриде, новую фирму и экспортировать самых качественных духов в Абал.
Зилла позвала:
— Входи, сынок.
И Озма вошла.
— Закрой дверь, и побыстрее! — скомандовал уродливый старик, стоявший рядом с Зиллой. Может, он влюбится в Зиллу и предложит ей руку и сердце? Мимо Озминого уха что-то пролетело: комната была полна певчих птиц. Теперь она отчетливо слышала их щебет. Повсюду были птичьи клетки, они свисали с потолка или стояли на подставках, и дверца в каждой клетке распахнута настежь. Птицы были встревожены. Они кружили и кружили по комнате, присаживаясь то на кресла, то на канделябры. На каминной полке красовалось гнездо, и еще одно — внутри клавесина. На мебели, полу и на одежде старика виднелись потеки птичьего помета,
— Почему-то невзлюбили они твою мать, — сказал старик.
Озма знала — он не совсем прав. Птицы невзлюбили призраков, которые следовали за Зиллой и Озмой.
— Это леди Роза Фрэликс, — сказала Зилла.
Значит, это не уродливый старик, а уродливая старуха. Озма вовремя спохватилась и вместо привычного книксена отвесила поклон.
— Как тебя зовут, дитя? — спросила леди Фрэликс.
— Озен, — ответила Озма.
— Озен, — повторила леди Фрэликс. — Какой у тебя красивый сын, Зилла.
Зилла громко чихнула.
— Если вы не возражаете, леди Фрэликс, ужин будет подан в малой столовой в восемь часов. А завтра мы с Озеном и Джеммой начнем приводить ваш дом в порядок. Как полагаете, лучше начать прямо отсюда?
— Если Озен будет так любезен и поможет мне поместить моих маленьких друзей в клетки, — сказала леди Фрэликс, — мы могли бы взяться за дело сразу после завтрака. Боюсь, для бедняжки Джеммы тут было так много работы, что она не справлялась. Однако есть в этом доме одна-две комнаты… В общем, я бы предпочла, чтобы вы их не трогали.
— Очень хорошо, мадам, — произнесла Зилла как можно более безразличным тоном. «Ага!» — подумала Озма.
Птицы сидели у леди Фрэликс на голове и на плечах. Дергали за редкие прядки седых волос. Неудивительно, что она почти лысая.
Зилла оказалась хорошей, пусть и не изобретательной кухаркой. Она приготовила рагу, филе палтуса и хлебный пудинг со свежим козьим молоком и медом — потому что Джемма сказала, что у леди Фрэликс уже не очень хорошо с зубами. Озма помогла матери принести блюда в столовую, которая оказалась меньше и куда менее элегантной, чем столовые в Абале, где дамы в роскошных платьях подкидывали Озме лакомые кусочки со своих тарелок. Столовая была ничем не примечательна и не очень-то хорошо обставлена. А еще тут было полно призраков. Куда ни ступишь — повсюду они. Даже в пустых бокалах для вина и в серебряной супнице, стоявшей посреди стола, были призраки.
Зилла осталась прислуживать леди Фрэликс. Озма поела на кухне вместе с Джеммой и ее отцом, крупным стариком, который молча уплетал рагу тарелку за тарелкой. Зато Джемма болтала без умолку, хотя интересного в ее россказнях было мало. С ее слов леди Фрэликс никогда не была замужем. Она занималась наукой и собирала всякие священные реликвии и прочую старину. В молодости она немало
