объяснил, что тоже очень интересуется Индией, особенно низшими кастами и беднейшими из их представителей.
— Моя прабабушка по материнской линии, — сказал он, — была
— У вас имеются доказательства?
— Я могу показать вам семейные документы, — с легким поклоном ответил взволнованный мистер Бикулла. Он протянул вперед свои большие руки и склонил голову с медно-желтой шевелюрой и сразу стал похож на огромную ожившую статую, стоящую у входа в Британский музей. — О своих предках я знаю не мало, среди них были индусы в разных поколениях.
— Хорошо, — сказал его собеседник, все еще колеблясь. — Завтра я опять приду в читальный зал.
— Очень любезно с вашей стороны, — отозвался мистер Бикулла, — я тоже там буду, и, если это представляет для вас интерес, я принесу семейные реликвии. Могу я узнать ваше имя?
— Киллало…
Через десять дней мистер Бикулла снял комнату в «Бовуар Приват Отеле», где сэр Симон Киллало, кавалер ордена Индийской империи и «Звезды Индии», провел уже несколько месяцев в тягостном одиночестве, давно ставшем его естественным образом жизни. Империя, которой он служил, больше не существовала, и, казалось, только седовласое меньшинство населения жалело о ее развале. Без особых переживаний, не оборачиваясь назад, англичане распрощались с былым могуществом, как всегда, безразличные не только к своим завоеваниям, но и ко всему содеянному в прошлом и неудавшемуся в настоящем. Сэр Симон, испытавший попервоначалу множество душевных мук, убедился в их бесплодности, а также в относительности понятия «возраст»: он выглядел старше своих лет, ибо пережил собственную эпоху. Он остался в живых, но подобные ему, словно жертвы кораблекрушения, выброшены на необитаемые острова. Он пережил даже тех, кто носил его фамилию: жена умерла много лет назад, а война отняла у него двух старших сыновей: один погиб в Керене, а другой — в море неподалеку от Матапана. Остался только младший — полное ничтожество, незаживающая рана сэра Симона — да внучки — две девочки, чья мать была излишне современна и поверхностна, чтобы служить ему утешением. Эта странная дружба с мистером Бикуллой, как ему иногда думалось, скрашивала его безрадостную жизнь.
Изучение родословной мистера Бикуллы, предмета нескрываемой гордости последнего, стало основным увлечением сэра Симона. Прабабушка,
Таковы его предки по женской линии. Родословная отца восходит к купцу из общины Марвари, уроженцу Джайсалмера, в поисках фортуны приехавшего в Сингапур и какое-то время жившего там с армянкой, дочерью торговца коврами. После того как муж ее покинул, она стала сдавать меблированные комнаты, а позже открыла небольшой ресторан. Их дочь — ее и купца — выросла настоящей красавицей и завоевала сердце мистера Маккиллопа, судового инженера из Говена, что на реке Клайд. Маккиллопы- младшие, семь энергичных и предприимчивых молодых людей, разъехались чуть ли не по всему свету, от Александрии до Манилы, и один из них, отец мистера Бикуллы, поселился в Бейруте, где скопил значительное состояние, импортируя различные товары. Приехав по делам в Калькутту, он встретил и взял в жены дочь плантатора из Бенгалии… Их единственным оставшимся в живых отпрыском стал мистер Бикулла, чьи две сестры умерли в младенчестве.
— Значит, ваше настоящее имя Маккиллоп, — заметил сэр Симон, услышав обо всех этих необычных предках. — Почему же вы называете себя мистером Бикуллой?
— Чтобы постоянно, каждый день напоминать себе о тщетности человеческих желаний. Но такое объяснение, наверное, только собьет вас с толку. Позвольте мне рассказать вам о несбывшемся желании моего несчастного отца. Он был крайне честолюбив и стремился во всем отличаться от других. Преуспевал в делах, однако время от времени поддавался религиозному психозу. Он принимал то одну, то другую веру исключительно для того, чтобы узнать, в чем ее суть, чем вызывал крайнее недовольство моей матери, убежденной католички. Мой отец отличался еще и немалым снобизмом. Приехав в Бомбей для расширения деловых контактов, он поставил себе цель стать членом самого престижного и элитарного заведения — «Бикулла-клуба». Он предпринял все возможное, чтобы вступить туда. Раздавал крупные суммы денег на благотворительность, больницам, в государственный фонд во время кризиса и т. д. и т. п. Затем он написал секретарю клуба письмо с обещанием построить на свои деньги самый современный и оснащенный по последнему слову техники бассейн для клуба, если станет членом этого клуба.
— Бедняга, — сказал сэр Симон. — Он получил ответ?
— Секретарь клуба ответил гробовым молчанием. Но когда отец пожаловался на невнимание, его безжалостно осмеяли, и он, оскорбленный в своих лучших чувствах, горько пожалел о средствах, пожертвованных больницам и фондам. Он не смог забыть об этой жестокой несправедливости и к концу жизни разочаровался во всем на свете. Но умер отец все же в Бейруте. В Бомбее он провел недолгое время.
— Печальная история, — заметил сэр Симон, — вы, должно быть, тоже разделяли его чувства, если взяли себе такое имя.
— Вовсе нет, — сказал мистер Бикулла. — Во время войны меня впутали в одно щекотливое дельце, и я решил, что не лишним будет взять псевдоним.
— Что вы делали?
— Я был тайным агентом. Зарабатывал немного, зато мне доверяли и меня ценили. Благодаря тому, что моя юность прошла в Бейруте, у меня было много преимуществ. В Бейруте мальчик может получить лучшее образование, чем в Англии, где его воспитанием начинают заниматься слишком поздно. Я говорил на нескольких языках и уже имел некоторый жизненный опыт. Вначале я служил в Анкаре, потом в Констанце, в Бухаресте, в местечках типа Дедигача и Плевны и немного в Граце. Но прежде чем взяться за работу, я решил назваться мистером Бикулла. Это имя должно было ежедневно напоминать мне, что не стоит повторять отцовских ошибок и становиться рабом честолюбия, губительного для тайного агента.
В своем одиночестве сэр Симон счел мистера Бикуллу весьма интересным собеседником и даже попросил у него копию его экзотического семейного древа, а когда узнал, что мистер Бикулла обладает обширными, хотя и несистематизированными сведениями об индийских преступных группировках, их случайное знакомство переросло в дружбу. Изучению запрещенных и полулегальных каст и сект Индии сэр Симон посвящал весь свой досуг и все еще надеялся дописать книгу, над которой давно работал, и доказать, что эти слои представляли собой важную и неотъемлемую часть общества древней Индии. Обсуждение с мистером Бикуллой, к примеру, свадебной церемонии ламанов, среди которых немало воров- профессионалов, и сравнение этого ритуала с брахманистской практикой доставляло ему истинное удовольствие. Вскоре после того как мистер Бикулла переехал в «Бовуар Приват Отель», у них появилась привычка удаляться после обеда в одну из их комнат, варить там кофе и выпивать по паре рюмок бренди. У сэра Симона был миниатюрный деревянный ларчик черного дерева с медной инкрустацией, в котором хранились три графина и шесть хрустальных рюмок; в восемнадцатом веке такие полезные сундучки нередко возили с собой капитаны морских судов. Эта вещица так восхитила мистера Бикуллу, что он обошел все антикварные лавки, пока не отыскал нечто подобное. Теперь он мог угощать сэра Симона на своей территории.
Именно сэр Симон посоветовал мистеру Бикулле проконсультироваться с доктором Лессингом, когда тот пожаловался на дурные сновидения.
— Сам я ничего не смыслю в психоанализе, — сказал он, — но сейчас к психоаналитикам ходят все, и, пожалуй, они не принесут вреда, если у вас есть голова на плечах и вы не слепо им доверяете. Я познакомился с доктором Лессингом, когда он женился на родственнице моей супруги, и встречаю его время от времени. Думаю, он слишком эмоционален, но и я, наверное, не смог бы обуздать эмоции, если бы связал
