Теперь, когда решение было принято, Джейме ощутила умиротворение. Ей больше не хотелось крушить и метать. Она протянула Яни перстень.
– Спасибо за все. Увидимся как-нибудь.
– Нет, не увидимся. – Яни опять покачал головой.
Это был один из тех редких моментов, когда они так кратко и откровенно говорили о правде, о важном, поэтому Джейме совершенно естественно добавила:
– Поскольку мы с тобой больше не увидимся… Я тебя любила и рада этому. Я думала, что больше никогда не смогу полюбить.
Джейме показалось, Яни что-нибудь ответит. Но они промолчали всю оставшуюся дорогу до Греции.
Там Яни исчез.
Эпилог
– «…ибо Агнец, Который среди престола будет пасти их и водить их на живые источники вод, и отрет Бог всякую слезу с очей их».
Закрыв Библию, Джейме медленно обвела взглядом место, где собралась маленькая группа родных и друзей, чтобы почтить память Дэниела Дерри. Они находились в мемориальном парке на острове Теодора Рузвельта. Поскольку двадцать шестой президент был известен как любитель природы, парк давно уже стал густым лесом. Передвигаться по нему можно было только пешком.
После того как Дэниел наткнулся на островок, катаясь на велосипеде в окрестностях Маунт-Вернона, он взял себе за правило обедать на природе всякий раз, когда оказывался здесь во время воскресных прогулок. В центре острова была маленькая поляна с памятником Рузвельту и большой фонтан в виде котла.
Именно здесь и собралась маленькая группа ясным мартовским днем. Температура поднялась до пятидесяти градусов по Фаренгейту, солнечные лучи пробивались сквозь ветви деревьев. Айрин, мать Дэниела, принесла мольберт со снимком сына, сделанным на последнее Рождество. Фотографу удалось поймать хитрую улыбку парнишки и веселую искорку в его глазах.
Глаза Джейме были сухими. Она проплакала всю эту неделю и была уверена в том, что там не осталось больше ни капельки. Однако у остальных лица были мокрыми от слез. Семья только начинала отходить от шока утраты.
Но все Дерри были удивлены и тронуты присутствием тех, кто присоединился к ним. Первоначально церемония планировалась только для самых близких, но еще несколько человек попросили разрешения принять в ней участие.
Когда Джейме предложила собравшимся сказать несколько слов о Дэниеле, первым вперед шагнул Джими Афзаль, стоявший рядом с Инабой Микелти.
– Дэниел был лидером, самым настоящим. Это он организовал побег. Иначе мы сейчас не стояли бы здесь. – Джими указал на Райана Стивенса, окруженного родителями, а также на Инабу с малышкой Ань Бао на руках.
Всю прошлую неделю Джими и Инаба провели в китайском консульстве, выбивая для нее разрешение переправить Ань Бао к родителям в Китай. Сначала дело казалось безнадежным, но после того, как Эйб Дерри позвонил своему знакомому в Государственный департамент, двери открылись. Виза Инабы уже была готова, и завтра она собиралась вылететь в Пекин.
Эрик стоял рядом с отцом, обнимающим сына за плечо. Мать задержала шведская полиция, и Дэвид Карлсон срочно вылетел в Стокгольм, чтобы привезти сына в Соединенные Штаты.
Эрик не решался шагнуть вперед, но Джейме чувствовала, что он тоже хочет сказать слово, и кивнула, подбадривая его.
– Дэниел был моим другом, – дрогнувшим голосом начал мальчик. – Мы бежали, и у меня начался приступ. Дэниел остался со мной. Если бы не он, то я потерял бы сознание в лесу. Мы заблудились, и меня долго не могли бы найти. Скорее всего, я замерз бы, но если бы Дэниел не остался со мной, она… он… – Эрик заплакал, и отец стиснул его в объятиях.
Грустно улыбнувшись, мать Дэниела сказала Эрику:
– Спасибо за то, что был другом нашего сына. Мы тебе очень признательны за то, что ты был с ним и сейчас находишься здесь.
Затем выступила девушка, высокая, стройная и чернокожая, с большими глазами и длинными волосами. Она находилась в том неловком возрасте, когда девочка превращается в женщину, однако в ней самой не было ничего неловкого. Джейме подумала, что из нее вырастет настоящая красавица. На руке Джанел блестел браслет, тот самый, купленный Дэниелом на День святого Валентина.
– Он был отличным парнем, – с чувством произнесла Джанел. – Я буду всегда его любить.
Подростки, друзья Дэниела, были удивлены этими словами, а Зеке и Сара, его брат и сестра, оказались застигнуты врасплох.
Вперед шагнул Зеке.
– Дид… нет, Дэниел!.. Он был моим младшим братом и все такое, но мне всегда хотелось быть похожим на него. – Парень отступил к отцу.
Малышка Ань Бао суетилась и ерзала. Инабе пришлось поставить ее на землю перед собой. Девочка робко огляделась вокруг, и у нее на лице появилось удивление.
Подойдя к мольберту, она схватила фотографию, прижала ее к груди, повернулась к остальным и воскликнула:
– Наяль! Наяль!
Инаба поспешила к девочке, чтобы отобрать у нее портрет, но малышка отчаянно вцепилась в него.
К ним подошла мать Дэниела, показала на фотографию и произнесла:
– Дэниел.
– Наяль, – согласилась Ань Бао.
Айрин накрыла руками детские ладошки, сжимающие портрет, и кивнула, показывая, что Ань Бао может оставить его себе. Малышка радостно прижала фотографию к груди и вернулась к Инабе.
Сказали прощальное слово другие родственники и друзья.
– Друзья мои, – уверенно произнесла Джейме, обводя руками собравшихся. – Я оставляю вам эту задачу, которую Дэниел уже выполнил, несмотря на свой возраст. Принимайте жизнь такой, какая она есть. Идите без страха вперед к тому, что ждет там. Не спешите сердиться, быстро прощайте чужие грехи, наслаждайтесь каждым мгновением, подаренным вам Богом.
После этих слов она не смогла удержаться от мысли о том, что ждет впереди ее саму.
После этого Джейме закончила молитву, и каждое слово звонко разнеслось вокруг:
– Давайте помолимся. Господи, дай нам веру увидеть в смерти врата, ведущие к вечной жизни, чтобы в этой спокойной уверенности мы продолжали свой путь на земле до тех пор, пока по Твоему зову не воссоединимся с теми, кто ушел до нас.
После благословения собравшиеся разделились на группы. Оставив отца, Эрик отвел в сторону Зеке Дерри и что-то сказал ему наедине. Джейме обратила внимание, что Зеке кивает и улыбается, глядя на то, как возбужденно жестикулирует мальчик.
Райан и родители читали надпись на памятнике Рузвельту, Инаба и Джими о чем-то говорили друг с другом, быть может, прощались перед тем, как их жизненные пути разойдутся в разные стороны.
Поймав взгляд Эйба, Джейме кивком указала на тропинку, ведущую к реке. От нее не укрылось, как заметно постарел ее друг, как потускнел огонь жизни, горящий у него в глазах.
Спустившись к скамейке на берегу, они сели и уставились на бегущую воду, не в силах смотреть друг на друга.
– Я очень сожалею, – наконец нарушила молчание Джейме. – Сможете ли вы когда-нибудь меня простить?
– За что? – удивился Эйб.
