комическим, если бы не убийственное выражение в его глазах. — Я просил оставить меня! А теперь ты ждешь благодарности? За эту проклятую комнату?
— Не я ограничил этой комнатой весь твой мир, Локки. Ты сам это сделал.
— Для этого ты меня спас? Сначала три мучительные недели в море, а теперь Вел-Вираззо, захолустье Тал-Веррара? Это шутка богов, и я в ней главная острота. Лучше было бы умереть вместе с Серым Королем. Я тебе говорил: оставь меня!
А потом почти шепотом добавил:
— Как я по ним скучаю. Боги, как их мне не хватает. Они погибли из-за меня. Не могу… не могу это вынести…
— Не смей! — прорычал Жеан. Он с силой толкнул Локки в грудь, и тот упал на постель. — Не смей использовать их как предлог для того, что делаешь с собой! Не смей…
Не сказав больше ни слова, Жеан повернулся, вышел и захлопнул за собой дверь.
5
Локки опустился на постель, закрыл лицо руками и слушал, как затихают шаги Жеана.
К его удивлению, несколько минут спустя шаги послышались снова и гораздо ближе. Жеан с мрачным лицом распахнул дверь и с большим деревянным ведром в руках направился прямо к Локки. Без предупреждения он вылил содержимое ведра на Локки. Тот удивленно ахнул и прижался к стене. Встряхнулся, как собака, и убрал мокрые волосы с глаз.
— Жеан, какого…
— Тебе нужно умыться, — оборвал Жеан. — Ты весь покрыт жалостью к себе.
Он бросил ведро и прошелся по комнате, собирая все бутылки и мехи, в которых еще хоть что-то оставалось. Управился прежде, чем Локки сообразил, что он делает; потом Жеан взял со столика кошелек Локки и сунул себе в карман.
— Эй, Жеан… он мой!
— Раньше был «наш», — холодно ответил Жеан. — Так мне больше нравилось.
Когда Локки попытался вскочить, Жеан без всяких усилий остановил его. Потом снова вышел и захлопнул за собой дверь. Послышалось щелканье, и все — не было даже скрипа половиц. Жеан ждал за дверью.
Локки с рычанием прошел к двери и попробовал открыть ее, но не смог. Он удивленно нахмурился и несколько раз постучал. Засов на той стороне, и он задвинут.
— Любопытно, — сказал из-за двери Жеан, — что номера в гостинице «Серебряный фонарь» могут закрываться снаружи, и ключ есть только у хозяина. На случай, если нужно удержать гостя, пока позовут стражу.
— Жеан, открой эту чертову дверь!
— Нет. Открой сам.
— Не могу. Ты же сказал, нужен особый ключ.
— Локки Ламора, которого я знавал, плюнул бы в тебя, — сказал Жеан, — Священник Покровителя Воров. Гарриста Благородных подонков. Ученик отца Цеппа. Брат Кало, Гальдо и Жука. Скажи, что бы подумала о тебе Сабета?
— Ты… сволочь! Открой дверь!
— Посмотри на себя, Локки. Какой позор! Открой сам.
— У тебя. Этот. Проклятый. Ключ.
— Но ты ведь умеешь открывать замки, верно? Отмычка на столе. Если хочешь вернуть вино, поработай над дверью.
— Сукин сын!
— Моя мама святая, — сказал Жеан. — Каморр не производил большей драгоценности. Город ее не заслуживал. Я могу ждать здесь всю ночь. Это нетрудно. У меня все твое вино и все твои деньги.
— А-а-а-а-а!
Локки схватил со стола маленькую кожаную сумку: пошевелил пальцами правой руки и с сомнением посмотрел на левую: сломанное запястье срасталось, но постоянно болело.
Он склонился к дверному замку, нахмурился и принялся за дело. И удивился, как быстро мышцы спины начали протестовать против неудобной позы. Локки прервал работу и подтащил стул, чтобы продолжать сидя.
Орудуя отмычкой, сосредоточенно прикусив язык, он услышал за дверью звуки тяжелых движений и несколько громких ударов.
— Жеан?
— Все еще здесь, Локки, — отозвался более веселым голосом Жеан. — Боги, ты не торопишься. О, прости — ты уже начал?
— Когда я открою эту проклятую дверь, ты покойник, Жеан!
— Когда откроешь дверь? В таком случае меня ждет долгая жизнь.
Локки удвоил усилия, вспоминая знакомый ритм движений, который усвоил еще мальчишкой за долгие мучительные часы, — легко переместить отмычку, внимательно прислушаться к своим ощущениям. Но тут топот, скрип и удары по другую сторону двери начались снова. Что там делает Жеан? Локки закрыл глаза и попытался отвлечься от этих звуков… сузить мир до ощущений пальцев, работающих отмычкой…
Замок щелкнул, разъяренный Локки, торжествуя, едва не упал со стула и распахнул дверь. Жеан исчез, а узкий коридор за дверью был перегорожен грудой ящиков и бочонков — непроходимая преграда в трех футах от Локки.
— Жеан, что это?
— Прости, Локки. — Жеан, очевидно, стоял сразу за импровизированной стеной. — Я взял у хозяина из погреба кое-что и попросил парней, которых ты вчера обыграл, принести это сюда.
Локки сильно толкнул стену, но она не поддалась; очевидно, Жеан с той стороны удерживал ее всей своей тяжестью. Откуда-то, вероятно, снизу, из общей гостиной, долетел смех. Локки стиснул зубы и ударил здоровой рукой по бочке.
— Да что с тобой, Жеан? Ты устраиваешь подозрительную сцену!
— Вовсе нет. На прошлой неделе я сказал хозяину, что ты путешествующий инкогнито дон из Каморра; приходишь в себя после приступа безумия. А только что я положил ему на прилавок гору серебра. Ты ведь помнишь серебро? Как мы его крали, когда твое общество было более приятным?
— Это уже не забавно, Жеан! Отдай мое проклятое вино!
— Действительно проклятое. Боюсь, если ты хочешь его получить, тебе придется вылезать через окно.
Локки отступил на шаг и ошеломленно посмотрел на самодельную стену.
— Жеан, ты это не всерьез.
— Я никогда не был серьезней.
— Иди в ад. Иди в ад! Я не могу вылезти в окно, будь оно неладно. Мое запястье…
— С почти отрубленной рукой ты сражался с Серым Королем. В Башне Ворона ты вылез в окно на высоте в пятьсот футов. А здесь, всего на третьем этаже, ты беспомощен, как котенок в намасленной бочке. Плакса. Нытик.
— Ты сознательно провоцируешь меня!
— Вовсе нет. Смекалки у тебя как у дубины.
Локки, кипя от гнева, вернулся в комнату. Посмотрел на разбитое окно, прикусил язык и снова вернулся к стене Жеана.
— Пожалуйста, выпусти меня, — сказал он как можно спокойнее. — Я тебя понял.
— Я заставлю тебя понять стальной пикой, если придется, — ответил Жеан. — Почему ты разговариваешь со мной, вместо того чтобы вылезать из окна?
