— Хотите переметнуться?
— Если вы так формулируете, да.
— В чем же, по-вашему, моя выгода?
— Во-первых, вы получаете средство действовать против моего нынешнего нанимателя. Мы с Джеромом не единственные его агенты у вас. Наша задача — хранилище, и ничего больше. Вся информация, которую мы собираем о ваших действиях, передается еще кому-то. Ждут, пока мы взломаем ваше хранилище; есть и дальнейшие планы.
— Продолжайте.
— Другие выгоды взаимны. Мне нужна работа. Я устал бегать из города в город в поисках работы. Хочу поселиться в Тал-Верраре, найти себе дом, может быть, женщину. После того как я помогу вам разделаться с моим нанимателем, я хочу работать здесь, у вас.
— Затейником?
— Вам нужен старший по этажу, Реквин. Скажите, вы по-прежнему довольны системой безопасности вашего заведения? Как раньше, когда я не поднимался по этой лестнице? Я знаю, как мошенничать в каждой вашей игре, и, если бы не был умнее ваших служителей, давно был бы мертв. Кто лучше меня сможет обеспечить вашим гостям возможность честной игры?
— Ваше предложение… логично. А вот готовность отказаться от нанимателя — нет. Не боитесь его мести?
— Нет, если помогу вам стать для него недосягаемым. Когда враг распознан, можно справиться с любым, мужчиной или женщиной. У вас под контролем все банды Тал-Веррара, и приоры к вам прислушиваются. Разумеется, вы сможете принять меры, если мы узнаем имя.
— А ваш партнер, мастер де Ферра?
— Мы успешно работали вместе, — сказал Локки. — Но недавно поссорились. По чисто личному вопросу. Он нанес мне оскорбление и считает, что я его простил; уверяю вас, это не так. Когда мы справимся с нашим нынешним нанимателем, я хочу разделаться с ним. И хочу, чтобы он знал, что это я виновен в его смерти. Если возможно, я хотел бы сам убить его. Это и работа — таково мое единственное условие.
— Гм-м-м… Что думаешь обо всем этом, Селендри?
— Некоторые загадки лучше разгадывать, перерезав тому, кто загадал, горло, — прошептала она.
— Боитесь, что я хочу вас заменить, — сказал Локки. — Уверяю вас, когда я говорю «старший по этажу», это значит «старший по этажу». Ваша должность мне не нужна.
— Вы бы никогда ее не получили, мастер Коста, даже если бы захотели. — Реквин провел пальцами по правому предплечью Селендри и сжал ее здоровую руку. — Восхищаюсь вашей смелостью, но до определенного предела.
— Прошу прощения у вас обоих. Я не собирался запрашивать слишком много. Селендри, я с вами согласен. С вашей точки зрения, в вашем положении избавиться от меня представляется мудрым решением. Тайны опасны для профессии. Мне разонравился мой таинственный наниматель. Хочу более предсказуемой жизни. Мои просьбы и предложения прямые и честные.
— А взамен, — сказал Реквин, — я получаю возможность проникнуть в тайну угрозы моему хранилищу, которое я считаю неприступным.
— Несколько минут назад вы с такой же уверенностью говорили о своих служителях и их способности засечь шулера.
— Вы сумели проникнуть в мое хранилище так же, как обманули моих служителей, мастер Коста? Вам хоть что-нибудь удалось?
— Мне нужно только время, — ответил Локки. — Дайте мне его, и рано или поздно способ найдется. Я сдаюсь не потому, что это слишком трудно; я сдаюсь, потому что мне так хочется. Но я не прошу верить мне на слово. Присмотритесь к нашей с Джеромом деятельности. Расспросите, чем мы занимались в городе в последние два года. Наши достижения могут открыть вам глаза.
— Не премину, — сказал Реквин. — А пока — что мне делать с вами, мастер Коста?
— Ничего особенного, — ответил Локк. — Расспрашивайте. Не спускайте глаз с меня и Джерома. Позвольте нам играть в вашем Шпиле — обещаю играть честно, по крайней мере в ближайшие дни. Позвольте мне поразмыслить над планами и обдумать то, что мне известно об анонимном нанимателе.
— Выпустить вас отсюда невредимым? А может, лучше подержать вас взаперти, пока я удовлетворяю любопытство относительно вашего прошлого?
— Если вы собираетесь серьезно обдумать мое предложение, — сказал Локки, — то должны серьезно отнестись и к возможной угрозе со стороны моего нанимателя. Любой намек на то, что мы с Джеромом задержаны, и мы для вас потеряны. И ваш шанс — тоже.
— Вы хотите сказать, я утрачу возможность извлечь из вас пользу. То есть я должен поверить человеку, который предлагает предательство и убийство партнера.
— Вы держите мой кошелек так же крепко, как ваш стол держал мою руку. Все свои деньги в Тал- Верраре я разместил в Солнечном Шпиле. Можете поискать мое имя в любом счетном доме города. Не найдете. Я добровольно отдаю вам этот рычаг воздействия.
— Человек, затаивший зло — настоящее зло, мастер Коста, — может плюнуть на все белое золото в мире, чтобы достичь своей цели. Я слишком часто бывал такой целью, чтобы забыть об этом.
— Я не совершенство, — сказал Локки, забирая со стола одну из своих колод. Он несколько раз, не глядя, перетасовал ее. — Джером без всякой причины оскорбил меня. Платите мне и обращайтесь со мной хорошо, и я никогда не дам вам повод для недовольства.
Локки снял со стола верхнюю карту, перевернул и положил картинкой вверх рядом с остатками ужина Реквина. Это был «Повелитель копий».
— Если вы согласны, я добровольно и сознательно принимаю вашу сторону. Делайте ставку, мастер Реквин. Шансы на выигрыш хорошие.
Реквин достал из кармана очки и снова надел их. Он задумчиво смотрел на карту; какое-то время все молчали. Локки спокойно отхлебывал вино из своего бокала; вино стало светло-голубым и приобрело вкус можжевельника.
— Почему, — спросил наконец Реквин, — если отбросить в сторону все прочие соображения, я должен позволить вам нарушить главное правило моего заведения и оставить это безнаказанным?
— Потому что других мошенников ваши служащие обнаруживают на глазах гостей, — ответил Локки, стараясь говорить искренне и виновато. — За пределами этого кабинета никто не знает о моем признании. Селендри не сказала служителям, зачем ведет меня к вам.
Реквин вздохнул, достал из кармана золотой солари и положил поверх карты Локки.
— Пока ограничусь небольшой ставкой, — сказал он. — Сделаете что-нибудь необычное или подозрительное — и не доживете до того, чтобы передумать. При малейшем намеке на то, что ваши слова ложь, я прикажу залить вам в горло расплавленное стекло.
— М-м-м… справедливо.
— Сколько ваших денег в моем гроссбухе?
— Больше трех тысяч солари.
— Две тысячи отныне не ваши. Они останутся на счете, чтобы мастер де Ферра ничего не заподозрил, но я распоряжусь вам их не выдавать. Считайте это напоминанием о том, что мои правила можно нарушать только с моего согласия.
— Хм… Полагаю, я должен быть благодарен. То есть я благодарен. Спасибо.
— Отныне вы ходите по яичной скорлупе, мастер Коста. Ступайте осторожно.
— Значит, я могу идти? И считать, что поступил в ваше распоряжение?
— Можете идти. Считайте, что пока я вас терплю. Поговорим снова, когда я больше буду знать о вашем прошлом. Селендри проводит вас на пятый этаж. Убирайтесь.
Селендри с выражением легкого разочарования сложила медные пальцы своей искусственной руки, так что она снова стала цельной, а лезвия скрылись. Этой рукой она показала в сторону лестницы. Ее здоровый глаз свидетельствовал, что стоит только терпению Реквина иссякнуть, как ее терпение тоже испарится.
