— Кстати, о птичках, — вытащил он из папки фотографию задушенного старика. — Ну-ка, посмотрите, это ваш хозяин?
— Не мой, а квартиры, — брезгливо сморщился Васьков. — Я ведь уже говорил — да.
Полынцев достал фото первого трупа.
— Или этот?
— Их что, двое?
— Двое.
— Что, родственники?
— Не знаю, пока разбираемся.
— Обоих, что ли, присушили?
— Обоих.
— Значит, родственники.
— Почему так считаете?
— А что тут считать — в одном месте, в одно время, два похожих человека, одного примерно возраста. Совпадение?
«Действительно, — подумал Полынцев. — Такое количество трупов может говорить лишь об одном — не случайно. Это понимают даже посторонние люди. Однако рабочая версия имеет право на жизнь только тогда, когда ее можно пощупать руками. Родственный мотив был пока неосязаем, а, следовательно, относился к разряду домыслов и догадок. На этих приправах кашу не сваришь».
— Не факт, — вздохнул он, убирая фотографии в папку.
— Ну, вам виднее. Мне рухлядь можно из квартиры выкидывать? Ремонт делать мешает.
— Пока рано.
— А когда?
— Когда следствие закончится.
— Это долго?
— По-разному бывает.
— А что с моим драчуном?
— Сидит ваш хулиган, тоже ждет окончания следствия.
— Не думал, честно говоря, что его посадят.
— Еще не посадили — только задержали.
Васьков замялся.
— Я это… вот что хотел спросить. А заявление можно назад забрать? Ну, в смысле, чтоб дело закрыть.
Полынцев удивленно вскинул бровь.
— А что, пожалел солдатика?
— Может, и пожалел. Тоже ведь служил когда-то. Тоже на дембель приходил. Думал, все вокруг будут в рот заглядывать, а на самом-то деле… Короче, я сам себя неправильно повел, раздухарился не в меру. В общем, хочу закрыть дело.
— Не знаю, поговорю со следователем. Она тоже не вахтер — открыла, закрыла.
— Да это понятно.
Директорская «Волга» догнала бредущую по дороге Тамару Селезневу и, посигналив, мягко остановилась.
— Куда путь держишь, почтальон Печкин?
— Не знала, что вы тоже мультфильмы смотрите, — улыбнулась женщина.
— Я их лет 30 назад смотрел, в сопливом малолетстве. Так куда идешь?
— К вам в поселок, куда еще по этой дороге придешь.
— Ну, тогда садись, коль по пути.
Тамара с удовольствием забросила сумку на заднее сиденье, а сама устроилась на переднем, поближе к директору.
— Ну, рассказывай, как жизнь в наших краях течет, — спросил он, выжимая сцепление, — какие новости сорока на хвосте носит?
— Да нет особых новостей-то, кроме той, что у вас зверьков украли.
— Есть такое дело. Ничего, найдем жулика — самого на шапку раскроим.
— Вы сначала найдите.
— Не беспокойся, уже ищут. Недолго ему ходить осталось.
— Бог в помощь.
— Да тут не Бог, тут конкретный человек работает, но в своем деле, как Бог.
Тамара искренне удивилась сказанному. Слышать лестные отзывы из уст самовлюбленного начальника удавалось далеко не каждому. Обычно он хвалил только себя любимого, причем, по поводу и без повода. Работники зверохозяйства втайне подсмеивались над ним, называя за глаза Самохваловым.
— Это кого вы так знатно величаете? — спросила она, теряясь в догадках. — В наших краях, вроде бы, таких не водится.
— Кого надо, — со шпионским прищуром сказал директор. — Насквозь видит, как рентген, практически.
— Ни дядь Коля это, случаем?
— Какой дядь Коля?
— Николай Петрович.
— А какой он те дядя? Дед уж давно.
— Кому как, — кокетливо дернула шейкой Тамара. — Так о нем, что ли, речь?
— Ух, какая ты шустрая, ничего от тебя не скроешь.
— Так вы и не скрывали, сами все рассказали.
— Мне скрывать нечего — это жулик пусть скрывается. Я человек открытый, прямой. Да, признаюсь — попросил Петровича пособить.
— А я его сегодня встретила.
— И как он?
— Как обычно. Красавицей назвал.
— Это он может. Хитрющий дед, хитрющий.
Тамару подобный отзыв, естественно, не порадовал. Это означало, что красавицей ее мог назвать разве что хитрый, неискренний человек. Слегка обидевшись, она стала смотреть в окно, за которым мелькали пушистые березки, кряжистые клены, высокие, как парусные мачты, тополя.
— Ну, чего замолчала, Тамара? Что там дальше?
— Да ничего, — без настроения ответила она. — Я пошла на другую улицу, а он к Колосковым, вроде бы, подался.
— Вот молодец, по списку идет, — с довольным видом сказал директор. — Как дойдет до крайнего, так и поставит вот такенную точку, — он показал увесистый кулак. — Правда, мы с главбухом думали, что он ее на Горбунове поставил. Но, видно, промахнулись.
— А по какому списку он идет? — полюбопытствовала Тамара.
— Да это я так, о своем. Что он еще говорил?
— Еще?.. Что уезжать отсюда собирается.
Директор встрепенулся. Вот это новость! Неужели старый хрыч решил ему такую свинью подложить? Взялся за гуж и никуда не понес. И ведь ни слова не сказал, хитрец, когда о деле договаривались. Про здоровье что-то бубнил, про возраст, а о переезде — ни гу-гу. Зачем было мудрить? Ну признался бы, мол, так и так, уезжаю я от вас, не взыщите, мол, не серчайте. Но ведь промолчал. Ох хитрит что-то дед Петрович. Крутит, вертит, думает какую-то думку. Знать бы только, какую, чтоб в дураках не оказаться.
— И когда он уезжать собрался? — включил третью скорость директор.
— Не знаю, думаю, еще нескоро.
— А не надо тебе думать. Тут есть, кому думать.
