Движение получилось откровенно эротическим. Полынцев мысленно усмехнулся. Видимо, в гражданке Растатуевой булькнула прабабушкина кровь: тра-та-та, рас-та-та.
— Так, где же спасатель? — повторил он с нажимом.
— Не-зна-ю, — произнесла она по слогам, покачивая ножкой.
— А в глазах у вас совсем другое. Кстати, в моих вам ничего не видно?
— Видно. Зеленое болото.
— А решетку?
Она присмотрелась, будто действительно хотела ее разглядеть.
— Нет.
— А она есть. Собирайтесь!
— На каком основании на этот раз?!
— На таком же: пособничество в убийстве и сокрытие преступника.
Выражение ее лица изменилось. Этот момент нельзя было упускать. Легкое смятение, появившееся буквально мимоходом, могло испариться в любую секунду.
— Ну!? — гаркнул Полынцев, хлопнув ладонью по спинке стула.
— Хорошо, я скажу… Он… он срочно взял отпуск за свой счет.
— И где сейчас?
— Не знаю.
— В городе?
— Не в курсе.
— Значит так, девушка. Этот человек — убийца. Это он организовал встречу на пляже. Это он устроил перестрелку. Это он переправил трупы на остров. И, когда мы его возьмем, не дай Бог, выяснится, что ты хоть что-нибудь об этом знала. Не дай Бог, хоть чем-то ему помогла.
— Нет! Нет! — закричала она. — Я ничего не знала, ничего не видела, ничем не помогала.
— Следы преступления скрывала, — напомнил Полынцев.
— Нет, нет. Не скрывала, и сейчас не скрываю. Знаю, что он отдыхать на юге собирался, а где именно, не сказал.
— Когда должен уехать?
— Сегодня в 5 вечера.
— Самолет? Паровоз?
— Не знаю, не сказал.
— Что ж ты мне целый час бодягу разводишь, — вскочил он со стула, вынимая из кармана мобильник.
— Откуда ж я знала, что он убийца. Говорил, просто связываться не хочет
Время было уже 4. Телефон в кабинете Мошкина не отвечал, гудки тянулись невыносимо долго. После десятого повтора, наконец, послышался ехидный голос напарника.
— Министр внутренних дел слушает.
— Товарищ министр! — гаркнул Полынцев, отворачиваясь к окну. — Быстро бери жопу в горсть и тащи ее на пляж. Поедем убийцу задерживать.
— Кого? — сразу посерьезнел Мошкин.
— Спасателя. Он в 5 часов улетает.
— Или уезжает, — подсказала Нина.
— Или уезжает. Короче, закидываешь меня на ж/д вокзал, а сам дуешь в аэропорт.
— Один?
— Можешь роту автоматчиков захватить, если найдешь по дороге. Только быстро, быстро. В порту уже регистрация началась.
— Понял, лечу. Ты на дорогу выходи, я тебя по пути заберу.
— Понял, бегу.
Нина, внимательно прослушав переговоры, удивленно спросила.
— Вы что, самому министру звонили?
— Да, — кивнул Полынцев, открывая дверь. — И моли Бога, чтоб мы поймали убийцу. Или суши сухари.
— Нет, нет, я лучше помолюсь, — торопливо перекрестилась девушка. — Удачи вам…
Глава 10
Ни автоматчиков, ни менее грозных помощников, Мошкин, разумеется, не нашел — времени было слишком мало. Подобрав Полынцева на дороге, он выжимал из жигуленка последние соки. Тот, надо сказать, мчался резво, правда, не всегда безопасно.
— Вот, уроды! — кричал оперативник всем, кого встречал на дороге. — Ну, куда ты прешь, куда ты прешь, баран?!
— Не нервничай, — успокаивал его Полынцев, топая по полу в поисках педали тормоза.
— Ну, гад! Ты смотри: справа меня обогнал. Вот, мурло!
— Ты ж левый ряд занял — как тебя еще обгонять?
— Никак! Я, что, по-твоему, медленно еду?
Для хорошей машины скорость 120 километров в час — детская. Для тарантаса Мошкина (где руль имел люфт вполоборота, а тормоза схватывали только с третьего качка) — экстремальная. И надо отдать должное хозяину — он умудрялся с этим справляться.
Черный жигуленок летел по центральному проспекту, как пушечное ядро — дымящее, шипящее, свистящее, реально угрожающее жизни и здоровью окружающих. Умные водители быстро уклонялись от сближения с опасностью. Глупые — делали то же самое, но лишь после того, как видели мятый болид в интимной близости от багажников своих раскрасавиц. На светофорах шоферы ежились от страха, замечая в зеркало заднего вида приближающийся дымный заряд — прыгающий, виляющий, начиненный поражающими веществами (разболтанными узлами и деталями, а также громко матерящимися пассажирами).
На подъезде к перекрестку друзья обогнали желтенький «Пежо», за рулем которого сидела гламурная шатенка с пухлыми силиконовыми губками. Она смерила жигуленок презрительным взглядом, брезгливо вздернув носик, словно увидела на дороге кучку вонючего дерьма. Только девушка слегка поторопилась. Ощущения подоспели чуть позже…
На светофоре вышло так, что багажник «Жигулей» оказался рядом с передней дверцей «Пежо». Мошкин на стоянках, как правило, подгазовывал, чтобы ласточка, не дай Бог, не заглохла, и потом не пришлось заводить ее с толкача. Так поступил он и на этот раз. Обычно облако сизого дыма окутывало сам болид. Если, конечно, не было ветра. Но сегодня он дул во все горло. И, более того, в удачном направлении…
Ровно секунда потребовалась угарному газу, чтоб заполнить чистенький салон «Пежо». Сморщив носик и звонко чихнув, шатенка подняла стекло в передней дверце. Доступ отравляющих веществ, разумеется, прекратился… правда, вместе со свежим воздухом. Учитывая, что залетевший газ никуда не испарился, в машине установился космический микроклимат (без кислорода). Закашлявшись, словно чахоточный больной, девушка судорожно опустила окошко. И тотчас получила новую порцию дыма… Опять подняла стекло… Ситуация повторилась… Снова опустила. Мошкин газанул…
Вот теперь было самое время морщиться и кривить пухлые губки.
Впрочем, друзья этого уже не видели. Дождавшись желтого сигнала светофора, они заложили левый вираж (в отличие от колпака, который, слетев с обода, покатился прямо) и помчались к железнодорожному вокзалу.
— Все, выпрыгивай! — крикнул Мошкин, прижимаясь к обочине. — Я — в аэропорт.
— Созвонимся, — хлопнул дверцей Полынцев.
Перейдя площадь, он взбежал на крыльцо вокзала.
