профессиональный праздник у некоторых?
— Да, нет, — хохотнул Антонов, — Муха рассказывает, как Хасана из брони вытаскивал.
— Выходи, говорю, ему, — травил дальше Мухин, — в обратный путь здесь уже другие поедут. Он орет: 'Нет, мне нельзя на крышу, у меня оружия нету! Ладно, говорю, сиди, только потом не жалуйся. Он мне: 'Не волнуйся, все здесь поместимся'. Добро, думаю, все, так все. Когда бойцы мертвых духов в наш бэтээр кинули, слышу он верещит — 'Вы че, надо мной издеваетесь, что ли? Зачем мертвяков сюда бросили? Ты же сказал, в обратный путь поедем, а не в последний! Я говорю, мол, предупреждал же тебя, что обратно здесь другие поедут. Сиди, говорю теперь и не ори, как резаный. Он заглох. А когда на Ханкалу приехали, пробкой из люка выскочил, тут же проблевался и замычал: 'Спасибо вам, что под пули кинули и в гробу на колесиках покатали. Хорошо съездили родственников проведать. Я больше близко к этому катафалку не подойду, я с вами даже пешком ходить не буду'.
— И что здесь смешного? — не понял Калашников. — Или я самое интересное пропустил?
— А действительно, — смахнул с губ улыбку Антонов.
— А кто смеется? — разом посерьезнел Мухин.
Все перевели взгляд на особиста, который покатывался, не переставая. И с чего, спрашивается? Вроде бы, палец никто не показывал.
Глава 16
— На улице темно и сыро, а в кабинете светло и сухо! — жизнерадостно продекламировал Фокин, наливая чай в цветастую кружечку. — Можно сидеть хоть до утра.
— На улице идет снег, а у нас идет концерт, — передразнила его Галина Жукова. — Вам бы конферансье в филармонии работать.
— Что-о? — скривил губы Олег.
— Конферансье, говорю. Задатки у вас чувствуются.
— А вам бы артисткой в погорелом театре, — тут же среагировал Полынцев, — Перед публикой вон с каким вдохновением играете.
— Разве это публика, — махнула рукой Галина. — Ободранного милиционерика испугались — стадо овечек.
— Бабушка с клюкой больше на пастушку была похожа, — не согласился Андрей. — Одну паршивую овцу хорошо воспитала.
— Сука старая, — злобно процедила Жукова, растирая покрасневшие запястья.
— И все-таки вернемся к нашим баранам, — напомнил тему допроса Фокин. — Итак, зачем же мы сегодня приходили на квартиру Берцова?
— Не знаю, зачем вы туда приходили.
— Не надо придираться к словам, — Олег шумно отхлебнул из кружечки.
— Не надо вслух хлебать, — сделала замечание Жукова, — другим тоже хочется.
— Пусть другие честно признаются в содеянном и наливают себе хоть полное ведро.
— Я все сказала: нигде не была, ничего не делала, никого не видела. На автобусе в магазин ездила. Хватит одно и то же в ступе толочь, мне домой пора, время уже 10. Меня… — Галина осеклась на полуслове.
— Муж потерял, — закончил фразу Полынцев.
— Муж в командировке.
— Вы говорили в отпуске.
— Какая разница.
— Домой, голуба моя, вы попадете нескоро, — перешел на излюбленную манеру общения Фокин. — Так что расслабьтесь и, как говорят наши пациенты, получите горькую пилюлю за сладко прожитую жизнь.
— Пациенты? — удивилась Жукова. — У вас здесь медпункт, что ли? Голуба моя.
— В каком-то смысле, дорогуша, в каком-то смысле.
— Да, да, я заметила, на психбольницу здорово смахивает. Врачи сдвинутые, как на подбор: один за автобусами гоняется, второй под дурачка косит, дорогуша моя.
— У нас всего лишь маленькая клиника, — невозмутимо пояснил Олег. — Мы здесь только диагнозы ставим, а лечат в другом месте, в условиях строгого, так сказать, стационарного режима. Иных годами вылечить не могут. Да, да, моя дорогая. И вы должны понимать, насколько важно установить верный диагноз. Случись нам ошибиться, и вы получите вместо 15 суток, 15 лет. Поэтому рассказывайте о своем недуге правдиво, без утайки, мы поможем облегчить ваши страдания. Главное, не стесняйтесь — врачей и милиционеров не стесняются.
— Спасибо, доктор Ватсон, — Галина покрутила пальцем у виска, — я совершенно здорова, чего и вам желаю.
— Грубо, любезная, недальновидно, — грустно заключил сыщик. — Коллега, в наручники ее и в клетку к теплотрассницам.
— Ага, понял, — Андрей с готовностью вытащил из-за пояса наручники.
— Не имеете права, — взволновано произнесла Жукова.
— За неповиновение сотруднику милиции 15 суток будешь на небо в клеточку молиться, — злобно объяснил Полынцев. — А мы в это время, не спеша, доказательства соберем: следы обуви в квартире снимем, отпечатки пальчиков найдем, мальца, который тебя видел, подтянем. У детей память, знаешь какая на лица — закачаешься.
Глаза Жуковой забегали по диагонали, горизонтали и вертикали, руки судорожно затеребили пуговицу кашемирового пальто, ноги нервно заелозили под стулом. Было заметно, что в пышногрудом теле идет нешуточная борьба. Андрей затаил дыхание, ожидая, когда, наконец, 'отойдут воды', и женская душа родит на свет откровенное признание.
— Хорошо, я вам все расскажу! — выпалила она с хрипом. — Только обещайте, что сразу после этого отпустите, нет, отвезете меня домой.
— Конечно, — не раздумывая, соврал Фокин.
— Точно?
— Да чтоб мне в жизни больше ни плюшки не съесть.
Это была не клятва — а пожелание себе любимому. Олег после критики Чупачупса сел на жесткую диету. Зинаиде (весившей 51 килограмм) было строго-настрого запрещено готовить пирожки, оладьи, ватрушки, блины и так далее. Она было попробовала возмутиться, дескать, тебе надо худеть, ты и худей, а мы с ребенком ограничиваться в питании не будем. Но глава семейства решительно настоял на своем. Он посчитал, что к здоровому образу жизни должны приобщиться все, включая тещу. В итоге Зинаида весила уже 50 килограммов, а Олег, по-прежнему, 130 или даже чуть больше.
— Ну смотри, не обмани меня, голуба, — подозрительно прищурилась Галина. — В общем, приходила я в эту квартиру, приходила. Но за своим, имейте в виду, за кровным.
— За каким своим? — уточнил сыщик. — За духом Берцова, что ли?
— При чем здесь дух! — поморщилась Жукова. — За деньгами. За своими кровными деньгами.
— Я извиняюсь, дамочка, опять не понял. Откуда в квартире Берцова взялись ваши деньги? Он вам посылочку оставил?
— Послушайте, господинчик, — дернула подбородком Галина, — вы не могли бы две минуты помолчать. А то на каждом шагу тупите, как валенок сибирский, мы так до утра никуда не уедем.
— Я, душа моя, не туплю, а совсем даже наоборот — острю. И, между прочим, торможу вас исключительно для того, чтобы сэкономить общее время. Если вы собрались обвешать наши уши лапшой, то не стройте иллюзий, мы ее не потребляем. Потому рекомендую не заходить в своих фантазиях слишком далеко — за кровным она пришла — а начать сначала, и все как перед батюшкой.
— О, Господи, — нетерпеливо вздохнула Жукова. — То он был доктором, теперь стал батюшкой, а по мне так самый настоящий тормоз. Я ж объясняю, деньги в квартире мои остались, пришла забрать.
