Глава 5
Ночью было душно. Спалось плохо, тревожно. Снились какие–то кошмары: то Аркадий Эдуардович, кричавший из гроба Погремушкину: 'Если не отыщешь преступника, я тебя самого с могилой познакомлю' (Елисей Федулович стоял тут же, протягивая сыщику руку). То Вика, примерявшая хомут на шею Полынцева — удавила бы обоих. То Вахтанг в образе тыквенного чудовища. В общем — бр–р. Хорошо, что наступило утро.
Опять болела голова — знакомо. Если на тумбочке не окажется кружки с лимонным чаем, то будет полный ажур… Ее не оказалось. Полный ажур. Ладно, хоть Вика не успела сбежать — есть, кому водички поднести.
Едва Юля раскрыла рот, чтоб кликнуть подругу, как за стеной раздался истошный вопль.
- А–а! Убили!
Виктория подпрыгнула на постели.
- Ты чего орешь?
- Это не я, это у Янки, — испуганно пролепетала красавица.
Девушки, не сговариваясь, накинули халаты и выскочили в коридор. Увидев сверкающие пятки горничной, побежавшей на вахту, они осторожно заглянули в открытый номер эстонки.
В комнате был настоящий погром: стулья опрокинуты, стол перевернут, продукты и посуда разбросаны. А на полу… О, ужас! Подруги сцепились руками.
Безвольное тело Яны сломанной куклой лежало у кровати, в луже загустевшей крови. Искаженное уродливой гримасой лицо ее было обращено к двери и, казалось, своим жутким видом говорило: 'Вот такое я без маски, трепещите'. И, признаться, было от чего: побелевший, безгубый рот хищно скалился. Веки мстительно щурились. Брови, острые, будто заточенные, вонзались копьями в сморщенную переносицу и тем довершали образ злобной фурии, в которую превратилась Яна после смерти. А ведь интересной женщиной была при жизни, вон какие длинные ножки из–под задранного платья выглядывают. Что это рядом? Колготки? Действительно, колготки. Неужели, изнасилование? И нож под правой рукой. Защищалась?
- Вы что тут делаете? — вбежала в номер крючконосая дежурная. — Ну–ка, быстро освободите помещение, до приезда милиции ничего трогать нельзя.
- Мы и не трогали, — дуэтом ответили подруги, медленно пятясь к выходу…
Поднявшись на 4–й этаж, Полынцев увидел Погремушкина в окружении сотрудников милиции. Они что– то горячо обсуждали, показывая друг другу приемы освобождения от захватов. Похоже, моделировали какую–то ситуацию.
- А вот и еще один герой вчерашней пьянки заявился! — воскликнул плешивый, отделяясь от толпы. — Хорошо же вы отдыхаете, господа курортники, каждый день по трупу. Сколько там до конца отпуска осталось? Всю компанию успеете схоронить, нет?
- Очень смешно, — протянул руку Андрей. — Кто на этот раз?
Смахнув с лица иронию, Погремушкин сухо пожал его ладонь.
- Эстонка.
- Опять глухарь?
- Пока да.
- Зацепки какие–нибудь есть?
- Так, иди–ка ты, друг мой… лучше объяснение пиши, ничего я тебе не скажу. Еще неизвестно, какой стороной ты сам здесь прислонился.
Полынцев заглянул в комнату Яны. Ее уже увезли, на полу остался только меловой абрис тела. Хотел осмотреть место детально, но дверь перед носом захлопнул эксперт–криминалист. Правильно — бродят тут всякие, потом улики пропадают. Пришлось зайти в номер к девчонкам.
- Располагайся, где удобно, Андрюша, я сейчас тебе кофе налью. — Приветливо встретила гостя Вика.
- Вот такие вот дела, — пробурчала сидевшая на кровати Юля, теребя в руках поясок голубого халатика. — Интересно, кто будет следующим?
Андрей опустился на стул.
- Думаете, убийства как–то связаны между собой?
- Откуда мне, бедной девушке, знать. Вы же там с Погремушкиным секретничаете. Вон, досекретничались уже, — она кивнула на соседний номер.
Полынцев виновато потупился.
- Он и мне теперь ничего не рассказывает. Хоть вы просветите, а то я вообще не в курсе дела.
Юля оживилась и, спрыгнув с кровати, подсела к нему за стол.
- В общем, вчера, после твоего ухода, все сразу разбежались. Мы с Викой приняли душ, попили чайку и спать легли. Ночь прошла, вроде бы, спокойно. А утром вдруг слышим крик за стенкой: 'Убили, убили!' Мы сразу туда. А там… жуть! Яна лежит с таким страшным лицом, что мурашки по коже: рот ощерился…
Андрей упредил ее недовольным взглядом.
- Давайте без художественных описаний, только факты и действия.
- Что, неприятно про мертвецов слушать? А говорил, что привык.
Полынцев, кашлянув, деловито закинул ногу на ногу, взял в руку чашечку кофе, любезно поднесенную Викой, пижонски отставив в сторону мизинец и мило улыбнулся.
- Юля, а приходилось ли вам когда–нибудь видеть черное, сгнившее до пластилиновой каши лицо, в котором копошатся вот такие вот черви? — он образно пошевелил тем самым пижонски отставленным мизинцем.
Получилось довольно мерзко. Девушка брезгливо поморщилась.
- А распухший, как дирижабль, труп в ванной, который на ваших глазах лопается и наполняет ее до верху гноем? А белые, в крови и желтой слизи, кишки, плавающие в разодранном брюхе?
Юля мысленно сблевнула, но виду не подала. Даже если б сейчас перед ней сидел самый красивый мужчина планеты, то и он, наверное, показался бы ей противным. Женщины брезгливы и пугливы по натуре, и оба этих качества успешно пробудил в ее тонкой душе этот гнусный плебей Полынцев.
- А вы знаете, что вспоротая человеческая шея похожа на срез переспелого граната? — продолжал смаковать тему Андрей. — С такими же пленками и жилками, сочащимися кровавыми соплями, черным ввалившимся, нутром. А обглоданные до костей трупы, гнойные и вонючие, как сто помоек…
- Ну, хватит уже! — взвизгнула Юля, сообразив, что решила напугать военного игрушечным пистолетом.
- Вот именно, — удовлетворенно крякнул черный рассказчик. — Поэтому, только факты и действия. Художественных отступлений не надо.
- Хорошо, все по порядку, — согласно кивнула красавица. — Вошли в номер, увидели окровавленную Яну. В ногах ее валялись снятые колготки, в руке, точнее, под ней, лежал столовый нож. Смерть, по словам Погремушкина — мы–то сами не поняли — наступила от удара затылком об угол кровати. По всему видно, была борьба — все вокруг разбросано, перевернуто. Наверное, ее толкнули — упала, разбилась. Думаю, хотели изнасиловать. Вот.
На этих словах раздался требовательный стук в дверь, и на пороге возник вышеупомянутый Погремушкин.
- Так, девушки, пойдемте еще раз комнату осмотрим, не пропало ли там чего.
Подруги, молча, переглянувшись, нехотя вышли из номера.
Полынцев отхлебнул кофе. По таким скудным данным даже приличную версию выстроить невозможно. А в детали его на этот раз посвящать никто не будет. И правильно, он сам не любил, когда в дело совали нос посторонние. Кажется, праздник закончился: два трупа в одной компании — это уже невесело. Юля думает, что убийства как–то связаны между собой. Она, разумеется, дилетант, но им бывает виднее, потому что взгляд не замылен, как у профессионалов. Итак, что здесь общего? Во–первых, оба курортники. Это,
