дает справочный материал и т. п. То есть произведение Ж.-Ф. Лиотара само по себе парергонально, а тогда любой довесок к авторскому тексту, идет ли речь о послесловие или предисловии, оказывается парергоном во второй степени. Ситуация уже не постмодерна, а постпостмодерна.
Так что же делать, чтобы «и лицо сохранить», и традиции угодить? Наверное, нужно соблюсти и то, и то (написать предисловие или послесловие, хотя бы минимально вложив в него «джентльменский набор»), и одновременно сделать так, чтобы написанный текст обладал самостоятельным статусом, а не паразитировал на авторском тексте. Поэтому у меня и был единственный шанс — не следовать традиции парергона, а — хотя бы, ибо места для этого маловато — вопросить о парергоне, чтобы послесловие просто не исчезло, как пустота, которая постоянно обрамляет «оживляжем» книжную продукцию наших дней.
И еще одно «соображение». Предисловие-послесловие (парергон), не принадлежащие к авторскому тексту, служат, как правило, одной цели. Они пишутся лишь тогда, когда изменился контекст книги. Например, когда книга переведена и издана в другом культурном пространстве или если она переиздана через достаточно большой срок. В этом отношении парергон выполняет существенную роль — он вписывает книгу в «чужеродную» среду и одновременно дает возможность читателю из этой чужеродной среды наиболее простой доступ. В этом отношении парергон — это фигура отмычки, универсальной отмычки для «инородного» текста. Благодаря этой отмычке облегчено курсирование-проникновение из одной культурной или временной традиции в другую. Парергон открывает двери, делает подкоп под теми стенами, которые возводят вокруг себя любые культурные традиции. Но при этом нужно помнить, что любая открытая дверь впускает не только то, что мы хотим, она может оказаться и предельно опасной, порождая иллюзию прозрачности и пустоты. И потому парергон, облегчая курсирование и взаимообмен, создавая наиболее, как подчас кажется, прозрачную для информации среду, делает это движение предельно рискованным, искривляя до неузнаваемости аутентичность. Хотя, понятно, в любом случае речь будет идти о переводе и интерпретации…
Выходные данные
Jean-François Lyotard
LA PHÉNOMÉNOLOGIE
Жан-Франсуа Лиотар
ФЕНОМЕНОЛОГИЯ
Перевод с французского и послесловие Б. Г. Соколова
Лаборатория метафизических исследований при философском факультете СПбГУ
Дирекция издательства: Абышко О. Л., Савкин И. А.
Гл. редактор серии: Соколов Б. Г.
Редакционная коллегия серии: Багдасарян А. Г., Панин Д. А., Малинов А. В., Орлова Ю. О., Разеев Д. Н., Сиверцев Е. Ю., Соколов Б. Г.
Художник: Шиленкова Е. И.
Корректор: Брылева Т. А.
Оригинал-макет: Буракова Е. С.
Сдано в набор 10.02.2001. Подписано в печать 20.09.2001.
Формат84Х108 1/32. Объем 5 п. л.
Тираж 800 экз. Заказ № 4303
ИД№ 04372 от 26.03.2001 г.
Издательство «Алетейя»:
193019, Санкт-Петербург, пр. Обуховской обороны, 13
Отпечатано с готовых диапозитивов в Академической типографии «Наука» РАН.
Качество соответствует предоставленным оригиналам.
199034, Санкт-Петербург, 9 линия, 12
Примечания
1
Мы придерживаемся написания
2
Эдмунд Гуссерль родился в 1859 г. в Проснице (Моравия) в еврейской семье. Научные исследования в Берлине (Вейерштрасс) и Вене (Брентано). Докторская диссертация — в 1883 г.:
Несмотря на враждебность, которой окружил его нацистский режим, Гуссерль не эмигрировал. Он умер во Фрайбурге в 1938 г. Его ученик Ван Бреда, опасаясь гитлеровского антисемитизма, перевез в Лувен библиотеку и неизданные работы Гуссерля. Разобранный архив Эдмунда Гуссерля в Лувене насчитывает тридцать тысяч неизданных листов, частично стенограммы и публикуется в полном собрании сочинений —
3